Ошибка молодости (сборник)
Шрифт:
Мы остановились как вкопанные, чуть подносы из рук не полетели.
Риммуля оказалась зрелой теткой, лет на пятнадцать с виду старше Левушки. И то, если быть крайне доброжелательной. Крупная, не худая и не полная, а какая-то костистая, жилистая, квадратная. Широченная спина и длинные руки. При этом маленькая голова и большой размер ноги. Плохо прокрашенные волосы, собранные в пучок. Широкие брови, сросшиеся на переносице. Маленькие и цепкие глаза. Рот в недовольной гримасе. Узкая полоска темных усов. Серая юбка, серая кофта. На шее крупные бусы из самоцветов.
– Ой, – сказала моя наивная
– Не думаю, – ответила я.
– Риммуля? – У моей подруги расширились глаза.
Я со вздохом кивнула.
Нет, конечно, ничего особенного. Я знаю вполне счастливые браки, где жена прилично старше мужа. Разве дело в возрасте? Риммуля нас просто обескуражила и разочаровала. Мы ожидали увидеть прелестницу, зрелую симпатичную женщину, милую, с улыбкой на лице, нежно воркующую с любимым мужем.
А Риммуля сидела с кислой мордой, недовольно ковыряла в тарелке и что-то выговаривала своему муженьку. Лева, нервно подпрыгивая, побежал к раздаче. Подтащил новые блюда, с тихим ужасом ожидая Риммулину реакцию. Супруга опять поковыряла в тарелках, нервно и резко встала и пошла к выходу. Лева – естественно – бросился за ней.
Мы вздохнули. Были повержены наши иллюзии о красивой любви, оскорблены эстетические чувства. Мы задумались о несправедливости жизни. Сколько наших знакомых, умниц и красавиц, тосковало в одиночестве! Сколько маялось с неверными мужьями! Сколько мечтало о близком человеке – пусть немолодом, небогатом, некрасивом, с тяжелым рюкзаком проблем за спиной. Только чтобы был! Свой, родной, понятливый и верный.
А тут… Ириша начала рассуждать: ну, может, умная. Образованная. Хозяйка-умелица. Или – пылкая любовница.
Нет. Ничего не срасталось. И даже не хотелось предполагать. Крыса она и есть крыса. Просто потому, что противная. И это видно невооруженным глазом. А уж нашим-то вооруженным – и говорить нечего.
Наверное, он извращенец, заключили мы. Или в детстве ему недодали материнской любви. Нет, опять не срасталось. Левчик рассказывал нам о прелестной маме-искусствоведе, о папе-балетмейстере и бабуле – профессоре медицины.
Так что опять не то. Значит – любовь. Больше ничего мы придумать не могли. Фантазии не хватало.
На следующий день мы повстречались на терренкуре. Лева нежно вел свою крысулю под руку. С нами он не раскланялся – незаметно кивнул и отвел глаза. От Риммули сей жест скрыть не удалось, и она громко и грозно спросила:
– Кто это? Что еще за бабы?
Лева жарко оправдывался. Вот гад, возмутились мы. Терся возле нас целую неделю. Рассказал про себя все, до точки. Даже то, что и говорить не следовало. Про семью, работу и, конечно, про свою неземную любовь к Риммуле. И надо нам было выслушивать все эти бредни! Терять время! А ведь покоя не давал! И в город за нами, и в кафе, и в магазины. И на завтраке, на обеде и ужине. И спал с нами вместе! В смысле – рядом, на релаксации, под Брамса и глубоководных рыбок!
Ладно, черт с ним. Пусть пресмыкается перед своей цацей. Его воля. А мы-то точно переживем!
Теперь при встрече с нами Лева просто отводил глаза. Наказали, наверно. А может, она его бьет? Крупная
А Риммуля уже вовсю скандалила с официантками, горничными, медперсоналом, тренерами в бассейне и методистами на лечебной физкультуре.
Про нее говорили весь «контингент» и вся обслуга. Ее тихо ненавидели, но предпочитали не связываться – себе дороже. Правда, нашлась одна смелая медсестра. Она и посоветовала Риммуле сделать полное очищение кишечника. А вдруг поможет?
В ювелирном через окно мы увидели, как Риммуля скупает самоцветные бусы и стучит ребром ладони по прилавку. Видимо, настаивает на скидке. Продавщица бледнела и закатывала глаза. Вышел директор. Скидку, судя по всему, Риммуле сделали. Думаю, еще полчаса – и началась бы тотальная распродажа. Со скидкой до семидесяти процентов. Или – «Скорая» для директора и продавщицы.
Риммуля вышла из магазина с гордо поднятой головой, сильно хлопнув дверью.
За скандальной дамой, путаясь в ногах, плелся наш незадачливый знакомец.
Риммуля любила пить минералку из источника. Хлебала стаканами. Но, похоже, желчь все равно застаивалась и транспортировалась плохо.
Лева по-прежнему избегал нашего общества. Просто драпал со всех ног, завидев нас, ни в чем не повинных. А мы его уже только жалели. По-матерински – вот ведь влип, дурачок. Оставалось лишь наблюдать, как он надевает ботинки на корявые ножки любимой и ждет ее с полотенцем у бассейна.
А через неделю Риммуля, недовольная всем и вся, решила ехать на родину. Но! Оплаченный срок еще не вышел, и она начала требовать возврата денег. На путевке было написано крупными буквами: «Деньги не возвращаются». Всем не возвращаются, а вот Риммуле возвратились. После суточного пребывания у кабинета директора. Думаю, что вернул он из своих, оставив себе шанс не рухнуть с инфарктом и не сесть за убийство. Хотя, думаю, его бы оправдали – слишком много народу пошло бы в свидетели.
Риммуля гордо уселась в такси. На переднее сиденье, разумеется. Лева загружал чемоданы в багажник, пыхтел и потел. По-моему, ему тоже хотелось в багажник, рядом с чемоданами. До города все-таки почти три часа езды.
И наступил рай. Все, свободно вздохнув, расправили плечи. Даже сдержанный и холодноватый прибалтийский персонал горячо полюбил нас, оставшихся.
Мы проводили последние светлые денечки. Впереди – дом, работа, мужья, родители и дети. А еще кастрюли, сковородки, пылесос, швабра, унитазы, раковины, гладильная доска и далее – по списку. В общем, впереди – жизнь. А значит – заботы, хлопоты, переживания. Что поделаешь! Праздники реже, чем будни.
Мы бегали по магазинам и докупали подарки. Сыр, соленая и копченая рыба, хлеб (такого у нас точно нет), домашние колбасы. Пусть порадуются наши любимые! А вместе с ними и мы – отдохнувшие и довольные. Жалко, конечно, быстро пролетело времечко. Но не надо наглеть – спасибо и за это. В поезде мы настроились на встречу с родней и поняли, как соскучились по своим кровососущим.
Хорошего понемножку. Жизнь не праздник, но труд.
Про Левушку и его Риммулю мы больше не вспоминали. Много чести!