Ошибка Пустыни
Шрифт:
– Почему они светятся? Это магия? – выдохнула она.
– Отнюдь. Шуларты обладают интересными свойствами, которые проявляются, только если камней много. Очень много. Нигде в Шулае нет такого скопления шулартов, как здесь. Поэтому мне не требуется другое освещение, – горделиво пояснил Мастер Шнэдд.
– Я не знала, что они так могут.
– А с чего бы ты об этом знала? Твои учителя говорили тебе лишь то, что ты должна была слышать. Следуй за мной.
Шнэдд начал неторопливо подниматься по крутым ступеням, таким гладким, что в них отражались шуларты. От всего этого сияния у Лалы закружилась голова, и ей понадобилось постоять немного, ухватившись
Лестница казалась бесконечной, от поворотов и множества переливающихся камней в глазах плясали огоньки, и накатывала тошнота. Лала шла все медленнее, клетка с Джохом становилась все тяжелее, а Мастер Шнэдд знай себе шагал, не снижая темпа, как хороший вьючный дром.
Остановился он внезапно, так что Лала, слегка отупевшая от подъема сквозь мираж, наткнулась на широкую спину и охнула. Последнюю сотню шагов она сделала бездумно, потеряв связь с миром, и поэтому сейчас, встрепенувшись, стала вникать в то, что говорил Шнэдд.
– У тебя не будет нужды бегать вверх-вниз по этой лестнице каждый день, но я бы советовал делать это для себя.
– За… чем? – в два приема спросила она, хватая воздух.
– Затем, что твое тело привыкнет к такому труду и не подведет в момент нужды.
Отдышавшись, Лала наконец поняла, что стоит на круглой площадке между пролетами лестницы и перед ней открытая дверь в небольшую комнатку. Шнэдд приглашающе протянул руку.
– Вот, сестра, твое жилище на весь срок работы у меня. – Он усмехнулся.
– А там что? – Лала посмотрела на лестницу, ведущую выше.
– Там моя обитель и сердце Маяка. Но на сегодня с тебя достаточно. Познакомлю вас завтра.
– Нас? – озадаченно переспросила Лала.
– Тебя и Маяк.
– Он… живой?
– Нет, конечно. – Шнэдд снова усмехнулся. – Однако если принимать во внимание все шуларты, собранные здесь, то… отчасти его можно назвать живым.
Лала сделала шаг в комнату и остановилась на пороге.
– А как же мои вещи? За ними придется спускаться?
Шнэдд молча подошел к другой двери, встроенной в белый столб, вокруг которого вилась бесконечная лестница Маяка. Только сейчас Лала услышала тонкий скрип и шуршание. За дверцей она увидела два подвижных каната и не успела задуматься, для чего они здесь, как Шнэдд протянул руку и вытащил ее хурдж, привязанный к поперечной деревяшке, вплетенной в канат.
Насладившись ее удивлением, Шнэдд пояснил, что это специальное приспособление для подъема грузов наверх. Слуга внизу привязывает вещь и тянет один из канатов так, чтобы вещь поднималась со вторым канатом.
– Не думала же ты, что мы, подобно дромам, таскаем поклажу на своем горбу?
Лала не знала, что ответить и что вообще думать. Слишком необычно было все вокруг. Тик притаился, словно тоже чувствовал особенность нового жилья, и даже растревоженный сокол сидел тихо. Мастер Шнэдд поставил хурдж на порог комнаты и пошел к лестнице, бросив на прощание:
– Спи хорошо. Все нужное есть в комнате. Если проснешься раньше меня, что вряд ли, не вздумай ничего трогать.
Смотритель давно ушел, а Лала все стояла посреди комнаты, не зная, с чего начать новый виток жизни.
Действительно, все нужное тут было. В скудном свете пяти крупных шулартов, вмурованных в низкий потолок, она рассмотрела убранство и осталась не то чтобы довольна, но удовлетворена. Узкая кровать у стены выглядела удобной, кресло с высокой резной спинкой было похоже на вычурные сидения в Совете, дорогой на вид шкаф, занимавший почти треть комнаты, мог вместить не только ее вещи, но и клетку
Сделав большой глоток прямо из графина, Лала накормила Джоха и Тика припасами из хурджа и как была одетая прилегла на кровать поверх одеяла, просто собраться с мыслями. И тут шуларты погасли.
В полной темноте Лала села и тревожно прислушалась. Было похоже, что тьма не вокруг, а внутри нее, потому что анук светился всегда, даже сквозь наброшенную ткань, но сейчас она его не видела.
– Тик? – прошептала она.
Ни звука в комнате. И это было странно, потому что Лала прекрасно слышала далекий шум прибоя. Она впервые за долгое время вспомнила с сожалением об утраченной способности видеть звуки, хотя это ничем бы не помогло. Медленно, не отрывая ног от пола, она пошаркала в сторону окна. Голова кружилась, тошнота подступала к горлу, дышать было тяжело, и пришла мысль, от которой бешено застучало в висках: ее отравили! Опять. Но зачем? Она ведь может быть очень полезной, да и сложно как-то все устроили. Еще несколько шагов. Нет, вроде не яд. Слабости и дрожи не чувствуется, просто не хватает воздуха. Нужно открыть окно.
Вытянув руку, Лала вдруг различила еле заметное свечение под рукавом.
– А, вот ты где! – радостно выдохнула она и задрала ткань.
Но это был не анук. Мягкий оранжевый свет шел от ее шрамов и на глазах становился все сильнее, словно кровь разносила что-то по телу, и все новые, почти забытые шрамы проступали на коже, как секретные письмена над огнем. Не успела она опомниться, как обе руки сияли ярче, чем анук. Можно с успехом освещать себе путь до окна. Только это было уже не нужно – за окном полыхала страшная битва, от пламени которой ночь превратилась в день.
Крики, нечеловеческий визг, свист стрел и грохот рушащихся стен. Шулай погибал в страшных муках, а над ним в клубах черного дыма метались и падали соколы с обгорелыми крыльями. Лала протерла глаза, но картинка не исчезла, наоборот, ее дополнил мерзкий запах горящей плоти и еще чего-то неизвестного, отдаленно напоминающего зелье с горными кристаллами. Лала кинулась к двери и упала, споткнувшись о валяющуюся на полу клетку Джоха. Сокола в ней не было. Анука тоже нигде не было, как и ее вещей. Ковер исчез, вместо него лежала шкура дрома. Дрожащей рукой Лала погладила длинную белую шерсть, задохнулась от догадки и зажала ладонями рот, но это не помогло. Ее вырвало. И от рвоты загорелась шкура, а потом и весь пол, отрезав путь к двери. Лала растерянно огляделась – горела уже вся комната, горел город за стенами Маяка, горел весь мир. Но она не чувствовала жара. Ей стало легче после рвоты, будто что-то вредное исторглось из ее тела. Лала смело шагнула к двери сквозь языки огня и ощутила прикосновение пламени как легкий ветер, нежный и осторожный. Огонь был на ее стороне в этой странной битве. Она счастливо рассмеялась, но тут же остановила себя: