Ошибка в объекте
Шрифт:
— Уже? — искренне удивилась Нефедова, и сразу что-то неуловимо изменилось в ее облике — она стала скромнее. Чуть опустила подбородок, ладошки положила на колени.— Видите ли… Вполне возможно, что там его не найдут.
— Наверняка не найдут,— усмехнулся Рожнов.— Уж коли его видели здесь…
— Зачем же их послали в такую даль? — простодушно спросила Нефедова.
— Необходимо установить, где он жил, с кем общался, чем увлекался… И так далее. Вряд ли нужно перечислять все детали нашей работы.
— Да-да, конечно… Вы правы…—
— Но как же тогда понимать запись в выписной карточке? Там вашей рукой записано, что Сергей отбыл на постоянное жительство в Архангельск.
— Как бы вам объяснить… Сергей действительно собирался в Архангельск… Одно время. Да, собирался. Как-то в поезде он встретил мужчину, и тот обмолвился, что сам из Архангельска или направляется в Архангельск, во всяком случае, у них в разговоре что-то промелькнуло об этом городе. И мы с мужем подумали, что, неплохо бы Сергею туда поехать…
— Это после истории с вытрезвителем?
— Дался вам этот вытрезвитель! Все мы были молоды, всем нам хотелось чего-то необычного… Вы согласны со мной?
— Я не очень четко уловил вашу мысль,— сказал Демин.— Скажите, когда уехал ваш сын?
— Не помню точно, где-то в январе.
— Он выписан второго января. А нападение на вытрезвитель совершено тридцатого декабря. Другими словами, вы отправили его в течение трех дней. Так?
— Отправила! — воскликнула Нефедова.— Зачем же так? Произошло некоторое наложение событий…
— К тому же в документах указан один город, а поехал он совсем в другой,— заметил Рожнов.
— Сергей передумал,— холодно пояснила Лидия Геннадиевна,— он не поехал в Архангельск. Он уехал в соседнюю область, если для вас это так важно.
— Куда именно? — спросил Рожнов.
— В Касимов. К тетке. Сестре моего мужа. Я сама отвезла его на вокзал и проследила, чтобы он сел на поезд.
— Вы ему не доверяли?
— Я — мать! — с ноткой оскорбленности произнесла Нефедова.
— Зачем вы внесли в документы о выписке заведомую ложь? — бесстрастно спросил Рожнов.— Зачем вы указали Архангельск, если сами отправили его в другой город?
— Как легко и бездушно вы раскладываете по полочкам святые материнские чувства! — горько воскликнула Нефедова.— Как просто у вас все укладывается в графы протокола!
Демин не стал ей говорить о том, что бездушие проявила она сама. Зная о том, какой славой пользуется ее сын, Нефедова отправила его к старой беспомощной женщине, у которой своих забот полон рот. Другими словами, она попросту спихнула его с плеч.
— Ну что, Лидия Геннадиевна, будем считать, что положение прояснилось. Осталось
— Как?! Вы мне не верите?! — она повернулась к Рожнову.
— Видите ли, Лидия Геннадиевна, сейчас не имеет значения — верим мы вам или нет Совершено преступление. В нем замешан ваш сын…
— Нет, вы что-то путаете! Сережа мог запустить снежок в окно вытрезвителя. Мог. Не отрицаю. Мог без разрешения проехаться на колхозной кляче… Но преступление… Нет.
— Разберемся,— пообещал Рожнов.
— Надеюсь,— сказала Нефедова, поднимаясь.— Если бы вы знали, каким успехом он пользуется у девочек! Не будете же вы отрицать, что он, кроме всего прочего, просто красивый молодой человек! — Выдержка изменила Нефедовой, и она заговорила плачущим голосом:— Имея в жизни все это, спутаться с какими-то алкоголиками, которым для счастья не нужно ничего, кроме стакана выпивки?! Зачем ему это?! Зачем! Должны же вы хоть немного понимать людей! Сережа рожден для хорошей, достойной жизни! И пытаться втолкнуть его в эту кошмарную историю только потому, что он совершил несколько шалостей? Вспомните свою юность! Неужели…
Не договорив, Нефедова покинула кабинет.
Потом Демин созвонился с Шестаковым. Он хорошо представил его себе — пиджак на спинке стула, сам в белой рубашке и жилетке.
— Шестаков слушает! — воскликнул тот с подъемом, будто заранее знал, что сейчас ему сообщат что-то радостное.
— Здравствуй, Георгий Петрович! Демин беспокоит.
— О! Сколько лет, сколько зим! Зря уехал! У нас такие события, такие события!
— Что же произошло за последние восемь часов?
— Тебя интересует, что думает тетка о своем племяннике Нефедове?
— Да, я знаю, маманя послала его на перевоспитание. Вряд ли тетка добилась больших успехов в этом благородном деле.
— Она его выгнала! — с восторгом закричал в трубку Шестаков.— Представляешь?! Старая женщина выталкивает в шею родного племянника! Она не открывает ему дверь! Не хочет говорить с ним по телефону! Ее гнев настолько велик, что она даже со мной не хочет о нем говорить! Во дает бабка! Ты не поверишь — она его била, шпака дохлого!
— Чем? — улыбнулся Демин.
— Узнал! Предметами первой необходимости!
— Похоже, тетка ускорила ограбление универмага.
— Вообще-то да,— озабоченно проговорил Шестаков.— Не исключено.
— Ты не спросил, есть у них еще родня, кроме той, которая проживает в нашем городе?
— А ты знаешь, это мысль! — с подъемом воскликнул Шестаков.— Если есть родня, то не исключено, что Нефедов… О! Как я сразу не догадался!
— Ничего, все в порядке. Я позвоню завтра перед обедом, и к тому времени ты уже все будешь знать.— Демин улыбнулся своей хитрости — он давал Шестакову задание в форме утешения.— Около двенадцати позвоню. У нас ему появляться нельзя, у вас тоже. Он будет искать место, где можно отсидеться.