Осиновый кол прилагается
Шрифт:
Я подробно, насколько это у меня получилось, изложила суть современных технологий своего мира, старательно избегая темы оружия, особенно атомной бомбы. Ещё я не стала писать о самодвижущихся повозках на бензине, то есть автомобилях – не буду способствовать порче здешней экологии – но про электромобили всё же упомянула.
На описание достижений моего мира ушёл весь день с короткими перерывами на обед и ужин. Тилли старался лишний раз меня не беспокоить, чтобы я могла как следует сосредоточиться. Писать пером оказалось весьма затруднительно и первые страницы буквально «пестрили» кляксами, но потом я кое-как приспособилась, быстрее водила пером и приноровилась между страницами класть листы бумаги навроде промокашек. Эх, всё-таки нужно изобрести шариковую ручку!
Наступил
Снова приснился сон о родном доме. Там были я, мама, дядя Женя и Сенечка. Должно быть мой мозг пытался успокоить сознание, сбалансировать шок настоящего сладким и привычным эфемерным бытом прошлого.
Вырвал меня из сладких объятий Морфея петушиный крик. Снова. Вот ведь, действительно, никакие будильники не сравняться с этими птичьими воплями. Осознание реальности пришло тут же и сделалось очень тоскливо. Чёрно-белая действительность вместо красочного сна.
Тилли позвал есть. На завтрак было то же, что и вчера – безвкусная каша. Перед едой, мужчина, как и вчера прочёл благодарственную молитву, и мы поели. Добавок я на этот раз не просила.
– Алина, – обратился ко мне Грэг, – мне надо уйти, я обещал посмотреть нескольких хворых. Приду до заката. Дверь никому не открывай и ни в коем случае никого не приглашай в дом.
Я кивнула. Тилли надел широкополую шляпу, накинул на плечо авоську с лечебными травами и ушёл.
Оставшись одна, я осмотрелась. Не пентхаус, конечно, но жить можно. Хотя, я закусила губу, стоило бы убраться. Наверно, теперь эта обязанность ляжет на меня. Признаться, занятия уборкой у меня никогда не вызывали энтузиазма. Но надо – так надо. Самодельный веник было найти не сложно. В подвале, где Тилли держал меня связанной когда принял за кровопийцу, я нашла кадушку с водой, песок, который, очевидно, заменял чистящее средство, порванную ткань – тряпки. Отдельно лежали хлопковые полоски ткани, свёрнутые в рулоны. «Бинты, – догадалась я». Ещё разыскали нитки, иголки, ножницы. В общем – средневековый швейный набор, благо что прялки не было.
Около двух часов ушло у меня чтобы подмести во всех комнатах, протереть пыль и более компактно разложить некоторые вещи. Тилли всё ещё не было и до заката оставалось порядочно времени. А мне надо было себя занять, чтобы не сидеть и не убиваться горем по своей поломанной судьбе. Может собрать катушку Тесла? В конце второго курса мы в минигруппах это делали, и я смогла бы повторить, но где тут, скажите, можно достать питающий трансформатор? Нет, не пойдёт. Может еду приготовить? Я пошла на кухню. Из съедобного обнаружились только пряные травы, сушёные грибы, соль, молоко и хлеб. Мнда, не разбежишься особенно. И тут мне пришла в голову неплохая, как показалось, идея, даже две. Хотя я училась на физмате (теперь у меня, вроде как неоконченное высшее) я знала, что пенициллин Александр Флемминг получил из плесени грибов. Я скептически посмотрела на сушёные грибы. Нет на них никакой плесени. А вот на хлебе может и появиться. Что если… Я отломала небольшой ломоть хлеба, сбрызнула водой, поместила в пустую банку и плотно закрыла крышкой. Что ж, дней через пять будет готово. Сначала появится белая плесень, потом – голубая и, наконец, зелёная. Именно зелёная – источник пенициллина. Вернее, она вырабатывает пеницилин в ответ на раздражители, например, глюкозу или недостаток питательных веществ.
На мне было всё тоже фиолетовое и уже изрядно испачканное платье, которое я надела на злополучную прогулку. Вот знала бы, надела джинсы и водолазку и кучу всего-всего с собой бы прихватила. Нет. Если бы я знала, чем всё обернётся или хотя бы предполагала нечто такое я бы ни за что не сунулась в «Квестляндию» и друзей бы не пустила. Я тяжело вздохнула. Что ж будем исходить из нынешних обстоятельств. Очень неприятных обстоятельств, но могло бы быть ещё хуже. Попади я к какому-нибудь садисту-извращенцу или нагони меня монстр из мира с багровым
Входная дверь открылась когда я вовсю мастерила уже четвёртую повязку.
– Бог в помощь, Алина! – Поприветствовал меня Тилли. Славный всё-таки мужик. Не возмутился что я его вещи кромсаю. – Спасибо, что прибрала.
– Не за что, – махнула я рукой. – А я тут повязки мастерю.
– Повязки? – Заинтересовался мужчина и подошёл ко мне поближе.
Я взяла одну из повязок и продемонстрировала на себе, завязав на затылке.
– Если кашляющий простудившийся больной надевает такую повязку, то не заражает окружающих. А если здоровый надевает, то снижает риски подцепить болезнь воздушно-капельным путём, ну то есть от кашляющих, чхающих и сморкающихся больных.
– Это из твоего мира? – Спросил Тилли, не отводя заинтересованных глаз от повязок.
– Да. Помогает не распространять болезнь. Вернее, снижает риск заражения. Полностью от заразы не убережёт, но…
– Я понял, ты молодец. Вот, дали в благодарность за помощь, – он протянул котомку с едой.
Я заглянула: мёд, сыр, хлеб. Он что работает за еду? Не, я конечно всё понимаю, но что деньги в этом мире не в ходу. Бартер на бартер?
– В нашем мире есть такой эмм… эквивалент товаров как деньги, – начала я издалека.
– В нашем мире тоже ходят монеты. Серебряные и золотые. Но в основном в больших городах, где людей тысяча, а то и больше.
Тысяча? Большой город? А как начёт городов-миллионников? Есть тут такие?
– А сколько людей в Сторнуле? – Осторожно поинтересовалась я.
– Почти триста, – был ответ.
Почти триста?! Да это не город, а деревенька по нашим меркам. Мнда, и денежная система тут не развита…
– Ещё раз спасибо, что прибралась, девонька. Идём, перекусим.
С удовольствием съела сыра с хлебом и запила молоком с мёдом. А что если сам Грэг заболеет? Останется без еды вовсе. Интересно, есть ли у него дети. Как-то неудобно спрашивать человека, недавно потерявшего жену. Вдруг нет, вдруг он совсем один? Я жалостливо посмотрела на мужчину, а он, вероятно, понял мой взгляд по-другому.
– Алина, я мог бы брать тебя с собой лечить больных если сидеть взаперти не по тебе.
– Отлично, буду вашей ученицей! – взбодрилась я, представив как благодарные больные кланяются мне и протягивают еду.
– Но… – Тилли замялся. – У нас тут не одобрят, что незамужняя девица живёт в доме с мужчиной. Нравы у здешних довольно…
Дальше я не слушала. Меня прошибла волна холода. Он хочет… жениться на мне?! Но ведь он старше меня больше чем в два раза! Да, Грэг… господин Тилли помог мне очень-очень, был добр и всё такое и живу я у него, питаюсь за его счёт, можно сказать… Но жениться! Я вгляделась в лицо мужчины: старческие морщинки, седина на висках. Был бы он хотя бы лет на двадцать помоложе, я бы подумала. Как же помягче отказать ему, да так, чтобы он меня после не выгнал?
– … придётся остричь твои красивые волосы. – Закончил Тилли речь, на середине которой я зависла.
– Что? – переспросила я. Причём здесь волосы?
– Если будешь претворяться мальчишкой, придётся подобрать мужскую одежду и остричь волосы, – пояснил Грэг.
– Что?
Мужчина напрягся и произнёс медленно как будто разговаривал со слабоумной:
– В городе не одобряют сожительство женщины и мужчины без брака. Могут забросать камнями или привязать к позорному столбу. А если ты претворишься мальчишкой, то сможешь появиться на людях. Я бы говорил, что взял мальчишку в обучение. Но придётся соответственно одеться и подрезать волосы.