Осколки под стеклом

Мелемина Евгения

— Веди.

— Как выйдешь, — сказала Мать, — так сразу направо и вниз, вниз.

Вниз и вниз — к свежевырытому каньону. Опустевшая деревушка осталась позади, под ногами раскрылась неуклюже взрезанная рана, наполненная шевелящимся дымом. Края раны обтекали алым песком. Кайдо присел на корточки и всмотрелся. В дыму что-то копошилось.

Затылок припекало:

— Эй! — крикнул Кайдо. — Смертяги!

Дым распался. Несколько пар глаз — пронзительно-зеленых,

уставились на него снизу. Лица смертяг были почти одинаковыми, узкими, бледными, с крепко сжатыми щелями ртов.

Ловко, словно обезьяна, хватаясь за выступы и корни, на край каньона выбрался тощий, в зеленом вязаном свитере и с золотым обручем на голове.

— На брюхо, ничтожный! — задыхаясь, выкрикнул он, на что Кайдо показал ему недвусмысленный жест и прихватил за шкирку.

— Что роем? — полюбопытствовал Кайдо. — Что ищем?

Смертяга на секунду озадаченно повис, болтаясь над землей, потом забился. Снизу раздался визгливый хохот.

— К оружию! — завопил зеленый, и хохот усилился, но с соседних барханов поползли, выпучив блеклые круглые глаза, маленькие приземистые «клинки», на каждом из которых красовалось клеймо города — Кайдо носил такое же.

Полуголые, со стальными вставками вдоль рук и ног, они собрались воедино, наклонились, показав отделанные яшмой затылки.

Такого Оружия Кайдо раньше не видел — кузнецы Города никогда подобного не схалтурили бы.

Он отбросил зеленого, плюхнувшегося на песок на обозрение выползших из ямы любопытных собратьев.

— Убить, — лениво сказал кто-то, и клинки, не поднимая глаз, ринулись вперед.

Кайдо приподнял руки, моментально прощупав воздушные потоки — плотнее там, где безопасно, прозрачные там, где намечен смертельный удар. Увернуться можно было тремя способами, и Кайдо просчитал и их, но он был слишком взбешен, чтобы юлить.

Поэтому просто развернулся боком, принимая на себя удар десятка клинков, — выставив под их жала бедро, плечо и руку.

Лязгнула сталь о сталь. С визгом покатились на песок поверженные лезвия, бесполезно скользнувшие по телу Кайдо.

Смертяги озадаченно молчали.

Кайдо выпрямился и стряхнул с плеча тонкую металлическую пыль.

— Разнесу, — пообещал он. — Кубиками и в салат. Что ищем, я спрашивал! Ну!

— Так ты из прежних, что ли, — сказал вдруг смертяга в золотом обруче, поднимаясь с земли. — Надо было сразу сказать. Пойдем. Гостем будешь. Поговорим…

Моста действительно больше не существовало. Вместо него болталась у края ущелья какая-то кабинка, смахивающая на лифт. В нее еле-еле поместились трое — Кайдо, смертяга в золотом обруче и один из клинков, осматривающий кабинку тупым медленным взглядом. Остальные были вынуждены ждать возвращения кабинки.

— Я Смирре, — сказал смертяга, садясь на скамеечку и утирая лоб шитым платком. — Я Искатель Силы.

— Какой Силы? — спросил Кайдо, глядя вниз, в пропасть, над которой кабинка плыла медленно, словно лодка.

— Правда,

не все признают мое право на этот титул, — с досадой и невпопад ответил Смирре, — Силу ищет кто ни попадя, нарушая мой план. Я вчера нашел на раскопках еще одного Искателя Силы и дрался с ним всей мощью моих мечей…

— Этих, что ли? — полюбопытствовал Кайдо, кивнув на молчаливого представителя клинка, который как раз в это время разглядывал потолок.

— Этих, — согласился Смирре. — На большее мои кузнецы еще не способны. Мы создаем новый мир и часто совершаем ошибки… Когда мои поиски увенчаются успехом, я буду создавать мечи, подобные тебе.

— Какой Силы? — повторил Кайдо.

— Я расскажу, — сказал Смирре, когда кабинка уткнулась в противоположную стену ущелья. — Нам не жалко открыть мощь новой Поросли Вершителей, и такие союзники, как ты, нам нужны.

Ворота были сломаны. Крыши города лишь кое-где оставались красными, но в основном были выкрашены в новый зеленый цвет. Белые стены тоже отдавали зеленцой. Мощеные булыжником улицы оказались завалены какими-то досками и сорванными с домов золочеными символами прежнего города. Единственное, что осталось прежним — яблоневые сады, но на низкорослых, с пышной кроной деревцах не было ни одного яблока.

По улицам вразнобой и кучками бродили смертяги, укутанные кто в белый, кто в темно-зеленый плащ, расшитый золотом. Золотыми были и их браслеты, и бубенчики на сапогах. Золота на стенах не осталось нигде, видимо, все оно пошло на украшения.

Смирре повел Кайдо к Башне, облезлой и поросшей плющом. Двери Башни никто не охранял — Кайдо же помнил, что в прежние времена сам подолгу выстаивал возле ее ворот.

— Смылись, — горестно сказал Смирре. — Тупые они до невозможности. Ну ничего… придет еще наше время.

Он поднимался по винтовой лестнице, держась руками за стену. Кайдо заметил — вся Поросль была такая, хилая, слабосильная. В узких бойницах виднелся неузнаваемый город. Гобелены, изображавшие битвы великих времен, исчезли. Под ногами хрустел битый хрусталь. Чем выше поднимался Кайдо, тем больше воспоминаний всплывало в его памяти.

Первый раз он попал сюда, спеленутый промасленным шелком, и вели его четверо. Его разум, деятельный и острый, не знал еще правильной цели и мог ненароком обратиться против своего хозяина, отсюда и куча предосторожностей. Но кому его отдали? С кем на долгие века стал неразлучным?

Это Кайдо смог вспомнить только тогда, когда очутился в круглой зале и застал, с его точки зрения, безобразную сцену. Возле старинного потускневшего трона, украшенного черным жемчугом, сидел тонкий, в пышных кружевах человечек. Он, медленно шевеля губами, пересчитывал лежащие у его ног монеты. У него было лицо томного юноши, болезненное, блеклое, а глаза яркие, зеленые, с острым блеском. За ним открывалась панорама всего Запределья — настолько полная, что Кайдо даже заприметил иссохшую крону Древа.