Осколки под стеклом
Шрифт:
— Фактурный, — сказал рекламщик. — Ангела сделаем.
Он поднялся со скрипнувшего новенькой кожей дивана.
— Ангел, ты два слова-то связать можешь?
Игорек молчал. Он не успел еще понять, что происходит, и боялся сказать лишнего.
— Яс-с-но, — протянул рекламщик и повернулся к Юльке. — Его регистрационный лист глянь сначала, вдруг даун какой-нибудь.
— Я не даун, — сказал Игорек. — Ты ничего толком не спросил, я и не ответил.
Рекламщик повернулся и снова вцепился взглядом.
— Я спросил, ты грамотный?
— Как видишь, — с неприязнью ответил Игорек.
Ему не нравилось ощущение, котором испытывал, находясь рядом с этим человеком. Компания Столетнего и та давала больше позитива, чем то потребительское и животное, что излучал рекламщик.
Юлька стояла позади и безмятежно рассматривала золотую рыбку в прозрачном стеклянном шаре.
— Да хрен вас знает, быдло подзаборное, — почти весело сказал рекламщик. — Ляпнешь мне что-нибудь в прямом эфире и до свидания.
— Сестры Жизни, — нежно сказала Юлька, водя пальцем по стеклу аквариума, — возьмут тебя под свою опеку. Наша организация получила право брать на воспитание тех, кто не безнадежен. Мы занимаемся этим совсем недавно, но есть успехи. А тебя покажем миру как пример наших достижений. Для вас не все еще потеряно. Никто не станет виноватым без вины.
Ее лучистые глаза были пустыми и ненадежными, как море в обманчивый предштормовой штиль.
Игорек раньше видел такие у разносчиков журналов о скором спасении праведников.
Рекламщик посмотрел неодобрительно. Ему, видимо, не понравилась последняя фраза.
— Ладно, — сказал он, выпрямляясь. — Берем. Сделаем из тебя ангела. Юлия, оформляй документы. Шмотки возьми. Есть какие-нибудь?
— Да, — быстро ответил Игорек. — Я быстро. Подождите.
И кинулся вон из кабинета. В коридоре, пустынном и длинном, столкнулся с санитаром, но тот лишь посторонился, пропуская.
Быстро добежал Игорек до двери своей палаты и, скинув с колечка латунный ключ, открыл дверь, чуть не вывернув палец на левой дрожащей руке.
На него не особо обратили внимание — редко кому здесь было дело до других, чем бы они ни занимались. Дрожащие неясные тени пугливо жались на своих кроватях.
Игорек по узкому проходу пошел к Столетнему. Столетний лежал, бессмысленно глядя в потолок.
— Я ухожу, — сказал Игорек, наклоняясь над самым его ухом. — Ты извини, но мне пора уходить.
Нижняя челюсть Столетнего мелко затряслась. На кромке красноватого века появилась влажная дымка.
— Извини, — шепотом сказал ему Игорек.
По коридору дробно звучали уверенные шаги.
— Собрался? — спросил рекламщик, заглядывая внутрь.
— Да. — Игорек показал зажатую в руке клетчатую тряпочку.
— Вот придурок.
Он прикрыл квадратную челюсть бледной рукой, развернулся и исчез в коридоре. За ним поплыла Юлька, шурша по полу длинной серой юбкой. Игорек пошел
— На, покури, нищяга, — сказал он, отвернувшись. — Эх, сколько же вас… — Эти Сестры, — доверительным шепотом сказал он Игорьку уже в конце коридора. — Выбьют из тебя все дерьмо вместе с мозгами. Держись, Ангел.
— Горячая ванна, хороший обед и крепкий сон, — сказала Юлька уже в машине. — Тебе это необходимо.
Она аккуратно пристегнула ремень безопасности.
— Город слегка изменился, — добавила она. — Но мы отвезем тебя в безопасное место. Познакомься. Это Виталик. Он занимается продвижением нас на телевидении и радио.
Рекламщик только кивнул — он был занят дорогой.
— Юля, — сказал Игорек. — Что случилось?
— Как видишь сам, — со сдержанным холодком ответила Юлька, — город находится в страшной опасности. Его уничтожает зверье. Люди боятся выходить на улицы, гулять с детьми. Звери парализовали наш город… и не только наш, Игорь. Посмотри.
Игорек посмотрел. За окном медленно и осторожно ползли машины. Окна в домах светились желтым и оранжевым. На улицах было пустынно и только. И вдруг мелькнула среди ровного ряда домов развалина, похожая на раскрошившийся зуб, а за ней еще одна.
— Метро не работает, — сообщил Виталик, ворочая руль. — В аэропортах охрана такая, будто каждый день туда-сюда дюжина английских королев мотается.
— Твоя мама в полном порядке, — подала голос Юлька. — Ее вовремя эвакуировали под надежную защиту.
— Звери. Это ты права, — сказал Игорек, глядя в окно. — Хотя… жалко мне животных. Не надо на них зря наговаривать.
Юлька промолчала. Всю дорогу она сидела не шелохнувшись, и только когда автомобиль запрыгал по бугристой загородной дороге, сообщила:
— Я, Игорь, верю в жизнь. И знаю теперь, как ее можно сохранить.
— А я теперь калека, — сообщил Игорек. — Видела?
— Мы тебе поможем, — твердо ответила Юлька.
— Вот, — сказал Виталик, подгоняя машину к железным красным воротам, на которых болтались остатки прошлогоднего плюща. — Ваши пенаты. Я завтра приеду с гримером и шмотками.
— Спасибо, — чопорно поблагодарила Юлька и вынула из кармана маленькую искристую открыточку. — Возьми, это тебе.
Виталик взял открытку и сунул в бардачок не глядя.
Красные ворота раскрылись, и Игорек увидел двухэтажный особняк, широкий и угрюмый, с нелепо выгнутыми металлическими прутьями балконов и чахлой геранью в подвешенных к ним вазах.
Возле крыльца мотался желтый трехлапый пес. Увидев Юльку, он радостно взмахнул уцелевшими лапами и ринулся к ней.
— Спайк хороший, — серьезно сказала Юлька, обхватывая его морду ладонями и заглядывая ему в глаза. — Спайка никто не усыпит…