Осколки старого мира

Нетылев Александр Петрович

Чародей медленно кивнул:

— Значит, нам необходимо ускориться. Или… нет.

Он вдруг улыбнулся:

— Мы можем использовать его в своих интересах. Знаешь, как говорят? Сыр из мышеловки достается второй мышке.

Улыбка Владычицы была довольно неуверенной, но кажется, его энтузиазм поднял настроение и ей.

— У тебя есть план?

— Для начала нужно знать, что собирается делать Лефевр, — заметил Килиан, — Ты, похоже, неплохо знаешь его. Чего стоит от него ожидать?

— Лефевр груб и прямолинеен, —

ответила Ильмадика, — Он гениальный ученый, но подход к решению проблем у него скорее воинский. Главное, на что он полагается, это превосходство в численности и вооружении. Своим адептам он дал технологии и магию, во многом превосходящие то, что я смогла дать вам. Современная армия не сможет противостоять им.

Ученый медленно кивнул:

— В таком случае, нас ждет война с превосходящим противником. Как минимум, я попробую сфальсифицировать древние записи, согласно которым в Гмундне находится то, что может спасти нас в такой ситуации.

— Если только твой отец не решит, что даже опасность завоевания не стоит риска освобождения Владык, — заметила богиня.

— Отец не решит этого. Он одержим благом своей страны. Это — его величайшая цель, и выше нее он не поставит ничего. Он рискнет, если не будет видеть иного выхода.

— Хорошо, — кивнула она, — Будем считать, что тебе виднее. Думаю, освободившись, я смогу прийти на помощь. Я бессмертна; при необходимости я смогу сразиться со всем культом Лефевра одновременно.

Килиан потер подбородок:

— Но все же, мне не хотелось бы доводить до такой крайности, — неохотно признал он.

Какая-то часть его, наоборот, хотела, чтобы Леандр Идаволльский оказался загнан в угол и вынужден был просить помощи у него. Но все же, Килиан давно уже не романтизировал войну. Он любил говорить, что ему плевать на других людей, но все же… Все же что-то в нем не желало соответствовать этой установке. Что-то в нем желало избежать побочных жертв. Не совесть, понятное дело: совесть он считал глупым сбоем ментальной программы и инструментом психологической манипуляции. Может быть, какое-то своеобразное понятие справедливости, — хотя юноша затруднился бы объяснить, в чем оно заключается.

— Как именно Лефевр начнет атаку? — спросил ученый, — Он просто без объявления войны высадит войска на берегах Идаволла?

— Едва ли, — покачала головой женщина, — Скорее он попытается сперва решить дело одним стремительным ударом.

— Мы можем использовать это, — заметил Килиан, — Все, что нам нужно, это три вещи. Первое, адепты Лефевра должны узнать координаты Гмундна. Второе, отец должен осознать опасность того, что они доберутся дотуда. И третье, кто-то из нас должен оказаться в числе тех, кого отправят помешать им.

Под «кем-то» он, разумеется, подразумевал себя. И даже не особенно скрывал это.

Кто еще может справиться с этой задачей?

— Мне необходимо встретиться с Первым Адептом, —

неохотно заметил чародей, — Он должен быть готов сыграть свою роль, когда придет время. Кроме того, нужно понять, когда именно Лефевр нанесет удар. У него есть агенты в Идаволле?

— Точно не знаю, но почти уверена, что есть, — развела руками Ильмадика.

— Тогда мы должны следить за новостями из дворца. Узнаем, к какому событию он мог бы приурочить атаку, и сможем повлиять на вероятности, чтобы она сложилась выгодным нам образом. Столкнув Лефевра и Идаволл, мы останемся настоящими победителями.

— Прекрасно, — вот теперь Ильмадика по-настоящему улыбнулась, — Знаешь… Я рада, что ты со мной.

От этих слов Килиан почувствовал себя окрыленным.

Тремя днями ранее…

— Я еще перепроверю данные, — рассказывал Килиан, — Но в целом, очень похоже, что я нашел нужное место. Можно передавать информацию Герцогу и начинать готовиться к экспедиции.

Ильмадика слушала, не отрываясь. Чародей рассказывал ей, как расшифровал координаты Гмундна. Подробно, обстоятельно. Силясь заслужить ее одобрение.

Одобрение и восхищение.

— Если повезет, то мы успеем туда раньше, чем адепты Лефевра, — продолжал он, — Но рассчитывать будем на то, что нам все же придется сражаться с ними без тебя. Как я понимаю, Лефевр пока не знает о нас. Это дает нам преимущество…

— Что тебя гложет? — спросила вдруг Владычица.

Килиан недоуменно посмотрел на нее.

— В смысле?

— Тебя что-то гложет, — ответила Ильмадика, — Что-то, о чем ты не хочешь думать. И ты гонишь от себя эти мысли, вновь и вновь говоря о том, что уже давно понятно и тебе, и мне.

Чародей улыбнулся. Порой он забывал, что общается с божеством.

— Да. Есть то, о чем я думать не хочу. Лана.

— Кто это? — нахмурилась богиня.

— Девушка-эжени, которая помогает мне бороться с адептами Лефевра… Потому что доверяет мне.

— А, — вспомнила Ильмадика, — Та, что влюблена в твоего брата.

Килиан вздохнул:

— Да. Та, что влюблена в моего брата. Но меня волнует совсем иное. Что будет с ней, когда мы победим? Ведь узнав, что я обманывал ее все это время, она уже не поверит, что твое освобождение сулит миру что-то кроме нового глобального катаклизма.

Усилием воли он старался оставаться в рамках логики и расчета. Но внутренне ему было гадко и противно уже от трех слов в этом рассуждении. Я. Её. Обманывал.

— Иными словами, когда ты освободишься, она с большой долей вероятности станет нашим врагом. Если мы столкнемся в бою, то я смогу без труда уничтожить ее. Но я не хочу этого.

— Жаль, что она не прислушается к тебе, — как-то отрешенно заметила Ильмадика, — Я бы очень хотела видеть столь примечательную даму в своем ордене.