Осколки старого мира
Шрифт:
— Кто такие эжени? — нахмурилась Ильмадика.
— Чародеи, — с запозданием Килиан вспомнил, что титул «эжени» стали использовать уже во времена Возрождения цивилизации после Заката, — Или псионики, как их называли у вас.
— Термин «псионик» придумали, потому что ученым ослам не хотелось признавать использование «сказочных» слов вроде «маг», «чародей» и «волшебник», — отмахнулась женщина, — В общем, я поняла. Из всех способов подпитывать заклинания энергией вы помните только самый мощный… Но и самый нестабильный.
«И недоступный тебе», — мысленно закончил он. Почему? Неизвестно. Но возможно,
— Ты упоминала, что подпитывала заклинания из собственных жизненных сил, — припомнил юноша, — Значит, я смогу так же?
— На молнию? Не вздумай! — замахала руками Владычица, — Это убьет тебя с пары применений. Собственно, даже там, в лаборатории, это едва тебя не убило.
Килиан вспомнил свое состояние тогда. Да, после успешного сотворения заклинания он чувствовал себя изможденным. Тогда он отнес это исключительно на счет своей неопытности. Выходило, что от попыток колдовать в своей темнице Ильмадика чувствовала то же самое? И при этом все равно продолжала пытаться найти людей, пока ей это не удалось? Представив это, ученый ощутил странную смесь жалости и уважения — эмоций, которые он всегда считал противоположными друг другу.
— Впрочем, использовать жизненные силы все равно стоит, — продолжала тем временем богиня, — Но использовать их нужно с умом! Это как закон рычага, представляешь примерно? Ты прикладываешь мало сил, чтобы получить больше и использовать уже их. В данном случае нужно инициировать процессы ядерного распада или синтеза.
— Об элементарных частицах до наших дней дошли только самые базовые знания, — развел руками ученый, — Да и то, что осталось, чистая теория, малоприменимая на практике при нынешнем уровне технологий.
— Почему-то я так и предполагала, — хмыкнула Ильмадика, — Но периодическая таблица элементов должна была сохраниться?
— Её знаю, — кивнул Килиан, — Только теперь ее чаще представляют не в виде таблицы, а в виде простого перечисления в столбик.
— Так даже удобнее. Любой элемент выше железа можно понизить, соединив электроны в более тяжелый элемент. Любой элемент ниже железа — наоборот, повысить, разделив атом. Способы разные, но оба дают в итоге больше энергии, чем вложено. Разница компенсируется за счет меньшего выхода материи. Смотри…
Килиан с энтузиазмом взялся за новую и необычную отрасль. С пылом и страстью истинного ученого он вникал во все тонкости магии и волшебства. Он испытывал невероятную благодарность к Владычице: хотя она всего лишь благодарила его таким образом за помощь с его стороны, но дарила ему нечто куда более ценное, чем то, что получала от него. Он чувствовал себя обязанным ей, но странным образом ему это нравилось.
Несмотря на все его усилия, практического результата ему удалось добиться только через пару дней. Гранта на исследования он так и не получил. Впрочем, и без того он передумал раскрывать их: он четко понял, что даже среди ученых полным-полно невежественных фанатиков, которым известия об участии Владычицы хватит, чтобы наделать глупостей. Самой Ильмадике причинить вред они едва ли смогли бы, но вот Килиан дорого бы поплатился за свою ересь. Да и не так уж нуждался он в этом гранте, после того как освоил контроль
Ведь удача — главное, чего может недоставать человеку, обладающему разумом.
Шестью годами ранее…
Сегодня Килиан с особым нетерпением и даже предвкушением ждал, когда же Ильмадика постучится в его сознание. В волнении он расхаживал туда-сюда по комнате. Вообще, богиня посещала его отнюдь не каждый день. Раз в неделю или две. И каждый раз Килиан радовался, как верный пес, дождавшийся возвращения любимого хозяина.
Так что в принципе, она могла и не прийти сегодня. Но Килиан не сомневался, что придет. Каким-то нутром Владычица чувствовала, когда происходило что-то важное.
То же, что случилось сегодня, было важным особенно.
Ожидания оправдались. Спустя каких-то два часа молодой чародей ощутил знакомое чувство проникновения в свой разум. Они с Ильмадикой снова оказались в его кристальном гроте.
— Я кое-что нашел, — пропуская фазу приветствий, воскликнул ученый, — Смотри!
Подумав об одной из сравнительно поздних книг, написанных уже после Заката, он заставил ее проявиться в субреальности своего сознания. Уже раскрытой на нужной странице. За прошедшие годы его навыки в управлении миром своего сознания серьезно возросли, и это не составило ему особого труда.
— Ты упоминала город, рядом с которым построена твоя тюрьма. Гмундн. Так вот, в текстах, описывающих Возрождение цивилизации, я встретил это название!
Ильмадика посмотрела на него неверящим взглядом, и сердце юноши забилось чаще.
— Ты хочешь сказать…
— Да! Я знаю, где искать информацию о нем! Найдя его, я смогу освободить тебя!
Продолжить мысль ему не дали. Мгновенно переместившись, Владычица страстно поцеловала его в губы.
Как-то так сложилось, что Килиан никогда не задумывался, как целуются боги. И если бы кто-то попросил его описать это — хоть до того, хоть после, — едва ли его красноречия хватило бы на что-то большее, чем «Ну, наверное, божественно».
Поцелуй Ильмадики этому описанию вполне отвечал. Стоило ее губам коснуться его, как он ощутил себя особенным, избранным, — и это ощущение целебным бальзамом ложилось на израненную душу бастарда.
По крайней мере, тогда он видел это так.
— Спасибо, спасибо, — шептала Ильмадика после того, как поцелуй прервался.
— Это… несколько преждевременно, — ответил Килиан, хотя такой поворот привел его в изрядное замешательство. Да что там, его бросило в жар, а гормоны как будто взбесились. Он чувствовал себя великим и могущественным, но остатки здравомыслия все же заставили его обдуманно подойти к вопросу предстоящей работы.
— В общем, я нашел упоминание Гмундна. Он находится в Землях Порчи, где-то к северу от островов. Точного местонахождения автор не знает. Но известно, что эту тайну хранит герцогский род Идаволла.
— То есть, твой отец, — сделала вывод Владычица.
Естественно, она уже знала, чьим бастардом был Килиан. Она была единственной, кому он рассказал об этом.
— Да. Мой отец.
Ни один мускул не дрогнул на его лице… При условии, что применительно к проекции в субреальность его сознания вообще имело смысл говорить о мускулах.