Осколки старого мира
Шрифт:
— Я не такой, как они, — ответил юноша.
Действительно. Он сам, незаконнорожденный, пострадал от предубеждений. Он знал, что толпа жестока, безжалостна и скора на суждение. Ну, и еще тупа.
С нее бы стало объявить чудовищами огульно всех, кто владел магией Владык.
— Что же случилось на самом деле? — спросил Килиан.
«Никто больше не владеет столь достоверными знаниями о тех событиях», — говорил он себе. Впрочем, прекрасно сознавая, что это не было ни единственной, ни главной причиной его вопроса.
Ильмадика грустно улыбнулась:
— Мы хотели изменить мир. Величайшие
Килиан задумчиво кивнул. Идея того общества, о котором толковала Владычица, казалась ему прекрасной. Совершенной. Но было ли это реально? Можно ли определить таланты и ум человека так, чтобы результат был объективен? Ну, то есть, собственные ум и таланты молодой ученый считал объективно выдающимися. Но даже применительно к себе он сознавал, что отнюдь не каждый разделит его точку зрения. Оценить, взвесить и измерить всех людей… Это поистине задача для бога.
— А потом все посыпалось, — продолжила Ильмадика, — Лефевр был величайшим из нас. Но Эланд и Альмонд, самые молодые и дерзкие из нас, постепенно начали сомневаться в том, что он занимает это место по праву. Он был первым, кто овладел магией ума. Он был старше и опытнее, но, как им казалось, не сильнее. Они устроили заговор против него. И Лефевр испугался.
Она горько рассмеялась.
— Это самое страшное. Когда сильный человек вдруг пугается. Лефевр направил все свои силы на то, чтобы подавить восстание. В одночасье утопия, которую мы строили, обратилась в царство контроля и террора. И тогда некоторые из нас открыто взялись за оружие. Была война. Война, в которой не было победителей.
— Закат, — глухо сказал Килиан.
— Это назвали так. Закат Владык. Или Сумерки Богов. Рагна-Рёк, в честь древней легенды о конце света. Мы сражались между собой, используя все средства. Любое оружие, включая оружие массового поражения. Любую магию, даже ту, что считали запретной. Любые способы получения энергии. Мы истощали ресурсы планеты и высасывали творческие силы из людей. Дошли и до массовых убийств, это тоже способ получения силы. И в конечном счете человечеству надоело. Толпа обратилась против нас, и занятые друг другом, мы не поняли вовремя ее опасности. Люди убивали наших адептов в наше отсутствие и набрасывались на нас, когда мы были обессилены. И в конечном счете мы все были заточены в тюрьму, построенную рядом с никому неизвестным городком Гмундн специально для того, чтобы удерживать Владык. Чтобы удерживать нас.
Владычица развела руками:
— Дальнейшее ты знаешь лучше меня.
— И ты сжигаешь собственные жизненные силы, чтобы дозваться до меня, — задумчиво сказал Килиан.
Ему вдруг вспомнился жуткий образ волка, отгрызающего собственные лапы, чтобы выбраться из капкана. Профессор, рассказывавший об этом, превозносил это как подвиг духа. Но Килиан задавался
— По большей части, — ответила Ильмадика, — Но твой крестик мне помог. Я вызвала в нем процесс ядерного распада меди. И впитала выделившуюся энергию. Та самая запретная магия Владык. Она позволила мне восстановить свое здоровье, подорванное попытками найти живого человека. После чего я связалась с тобой. Так что ты спас меня. Спасибо.
— Я не сделал ничего особенного, — счел своим долгом ответить юноша.
Хотя, конечно, ему было приятно такое услышать.
— А по-моему, сделал, — настойчиво ответила Ильмадика, — И я хочу отблагодарить тебя. Как я могу это сделать?
Первая пришедшая на ум мысль вызвала у Килиана сперва смущение, а потом — жгучий стыд и негодование. Это было настолько низко, настолько приближалось к моральному горизонту событий, что юноша отмел не только эту мысль, но и все последующие поиски иных вариантов.
— Этого не требуется, — твердо сказал он, — Помочь человеку в столь отчаянном положении — естественное желание, которое не требует награды. Тем более, что мне это по сути ничего не стоило. И тем более, что ты уже отблагодарила меня знаниями о событиях Заката Владык.
Вообще, ученый с запозданием подумал, что правильным ответом было бы расспросить подробнее о том, что она знала. Советуясь с настоящей Владычицей, он мог совершить научный прорыв. Но пришла такая мысль уже после того, как он сказал, что не нуждается в награде.
— Знания? — она на мгновение задумалась, — Точно. Ведь ты же чародей.
Теперь настал черед Килиана горько рассмеяться:
— Если бы. Магия мне недоступна. Я исследую ее, пытаюсь воспроизвести по Дозакатным текстам. Но у меня ничего не выходит. Тот случай в твоей лаборатории был уникальным.
— А что именно ты пытаешься воспроизвести? — тут же спросила женщина.
— После случая в лаборатории в основном ту же молнию. Однажды она у меня получилась, значит, я могу это сделать. Но как бы я ни старался воспроизвести все условия…
— А как ты это делаешь? — уточнила Ильмадика, — Могу я взглянуть на твои записи?
— Э-э-э… — вопрос сбил ученого с толку, — Но они ведь в реальном мире…
— Мы же в твоей голове! Просто подумай о них!
На то, чтобы целенаправленно подумать о своем лабораторном журнале, ушло некоторое время. Молодой ученый сходу принял правила, которые диктовала ему богиня, но это не значит, что ему было легко понять, как они должны работать. Но вот, наконец, посреди кристального грота возник стол, заваленный бумагами. Точно такой же, как тот, что стоял в его комнате, и даже бумаги были теми же самыми.
На то, чтобы изучить их, у Владычицы ушла лишь пара минут.
— А откуда ты берешь энергию? — сходу спросила она, — Без энергии не будет работать ничего; ни машина, ни заклинание.
— Эжени утверждают, что магию питает душа самого мага, — несколько неуверенно ответил Килиан.
Этот момент вызывал у него кое-какие сомнения. Если человек сам представляет собой источник энергии, да еще и столь мощный, то зачем Дозакатным, знавшим о магии несравнимо больше их, вообще нужны были другие способы получать ее?