Осколки вечности в Академии Судьбы

Княжина Елена

Я поежилась от холода, пронзившего позвоночник от шеи до пятой точки. Слишком странно вокруг. Тихо до отвращения.

В солнечный полдень Эстер-Хаз кипит жизнью, шумит сотней голосов, пахнет невообразимой смесью ароматов… Неподалеку от Главной Аптеки располагалась редакция «Трибьюн», с другой стороны обычно галдел столичный Базар. Но улица, на которой мы высадились, была пуста.

Точно в жутком кошмаре, когда ты мечешься по темным проулкам и не встречаешь ни одной живой души…

Звуки заглохли. Затаились запахи. Только стража

в невнятной темно-серой униформе топталась вокруг. Бойцы были настолько безликими, что я не опознала – это прежние или уже другие? Отправители или встречающие?

Как грамотно, как слаженно они все провернули!

И как умудрились отсечь от зоны телепортации целый шумный, бурлящий, деятельный Эстер-Хаз, замирающий лишь к ночи!

Я думала, у папы длинные руки? О нет… Они у него бесконечные, многочисленные, точно лапы китайского змеепаука!

И мы с Эриком только что попали в его липкую серую паутину.

– Без паники, куколка. Это еще не подвал, – пробормотал Эрик, бегло оценивая обстановку.

Он пересчитал бойцов, поглядел каждому в глаза. Принюхался, определяя самого аппетитного. Напряг мышцы, готовясь к прыжку, схватил меня за руку, накрепко сплел пальцы…

Мы полетим? Я и ползти готова, мимикрировав под юркую незаметную змейку.

Да, наверное, это лучший выход. Не мог папа загипнотизировать целый город – на площади, у заповедника или на улице с кофейнями должны найтись люди. И до здания Верховного Совета тут всего ничего. Уж лучше сдаться властям, чем спуститься в банковское подземелье за дверью без глазка.

– Без резких движений, Эрик, – раздалось сверху, прямо над нашими макушками. – Будет обидно, если мне придется пожертвовать родной дочерью, чтобы изловить сбежавший «ингредиент».

Папин голос я легко узнала – елейно-паточный, пробирающий до мурашек. И не сразу заставила себя поднять лицо.

Отец стоял на балконе аптекарского дома, опираясь на тонкие кованые перила и подставляя одутловатое лицо весеннему солнцу.

– Вероника, дочка, отойди от зверя за спины моих людей, – велел граф, поглаживая пузо, обтянутое зеленым сукном. – Твоя жалость к полукровым тварям сейчас ни к чему: он опасен.

Отец махнул жезлом, и два стража оторвались от безликого серого конвоя. Ухватили меня под локти и, подломив легким тычком колени, потащили назад.

– Нет, папа… Нет! – заорала я на всю улицу.

Я болтала ногами, цеплялась за руку Валенвайда, второй прижимала к себе сверток с ламбикуром.

Почему свободная пресса так глуха, когда средь бела дня чинится беззаконие?

– Я готов пойти на жертвы, а ты? – проскрипел отец свысока.

По скулам Эрика пробежала болезненная судорога, виски раскрасились венами, и он медленно выпустил мою руку. Поморщился, сжал пальцы в кулак, темнея под моим обвиняющим взглядом.

Как можно меня отпустить, как? После всего, что случилось под пляшущим каменным сводом?

– Вот так, клыкастый, – похвалил отец. – Вот так. А теперь будь послушным…

–

Аррр! – рыкнул Эрик и жутко оскалился.

С двух сторон к нему приближались стражи, разматывая заряженную ловчую сеть.

– Тише, звереныш, тише, – граф помахал потной ладонью, прибивая воздух перед собой. – Не так легко было найти твою уязвимость. Но теперь уж я не промахнусь.

На балконах соседних домов показались пестрые пятна. Зеленый шелк, золотые ленты, красная роспись… И загорелые, белозубые лица, нашептывающие гипнотическую песнь.

– Интересное открытие. Древний магический гипноз слабо действует на первокровок. Капля едва покоряется, но если чуть-чуть обезволить «Имморой», то легкое внушение возможно, – лениво пояснял отец. – На ламбикуров и иные разумные расы эффект тоже сомнительный. Но при длительной парализации… Однако я отвлекся. Лучше всего он действует на полукровок. Безотказно, да, Валенвайд? Что думаешь о нашей находке?

– Думаю, Солине не нужно столько братьев. Давно пора проредить самозваную «семейку», – истекая потом, прошипел Эрик.

Его скрутили прямо у меня на глазах.

Методично сцепили за спиной руки с заострившимися когтями. Окутали сетью, толкнули на землю, заставив Эрика упасть на колени. Папа с балкона наслаждался зрелищем… и тем, что его вижу я.

Это была месть. Сладко-горькая – за побег со свадьбы, за преданную клятву рода.

Я с мольбой глядела то на балкон, то на Эрика… Снова на отца. За что они так со мной? Почему так ненавидят друг друга?

В носу свербело, грудь жгло подкатывающей истерикой. Чем больше я глядела на кованые перила, тем лучше видела еле заметную пленку, что окутала папу стеной. Защитный экран.

Он мерцал на бледном солнце, отбивая часть лучей обратно в небо, как теннисная ракетка. Граф Ланге только выглядел доступным для мстительных клыков, но на деле – просто дразнил. Забавлялся.

– А где же маги-иллюстраторы, где журналисты «Трибьюн», спешащие за новой сенсацией? – хрипло усмехнулся Валенвайд. – Кто запечатлеет твой триумф?

Со лба вампира на мостовую капали крупные капли пота. Они шипели на гладких булыжниках, исходили ядовитым паром и высыхали, оставляя белесые пятна. Я почти не слышала гипнотический напев, но чувствовала, что тот бьет прицельно в уши Эрика.

– Думаю, в этот раз мы разберемся сами, по-мужски, – предложил отец и потер ладони. – Ты ведь похитил мою дочь. Прямо со свадьбы.

– Неуж-ж-жели? – прошипел Эрик, тыкаясь лбом в горячие камни.

– Две сотни свидетелей видели, как невеста исчезла в разгар ритуала. Скандал, достойный первой полосы… – вещал папа, прохаживаясь по балкону. – Я попросил редактора придержать новость, пока мы вас не найдем и не вернем перепуганную невесту ее жениху.

– Все было не так, – я ошалело мотала головой, отказываясь верить в реальность кошмара. Задыхалась, захлебывалась горечью. – Не так… не так… В храме была Ландра, а не я…