Осколки вечности в Академии Судьбы

Крылья птиц ритмично хлопали в воздухе, разгоняя невесомые белые облака. Я старалась не выглядывать из-под каменного навеса, но было ясно, что нас заметили. И мимо ламбикуры не пролетят.

Выпустив меня из объятий, Эрик заметался по пещере. Кинулся к комоду, выпотрошил верхний ящик, затем нижний. Выругался, поминая троллей и моего папашу.

– Да где они? Не может быть, чтобы я не запас ни одной привязки!

– Портальной?

– Именно, куколка, именно… У

Валенвайд кинул тревожный взгляд на обрыв, за которым начинались непроходимые леса Румынских Дебрей. Поглядел на мои израненные колени, на рваные туфельки, на дрожащие в панике руки. И продолжил мучить шкафы.

– Что происходит? – подала я голос. – Как они нас нашли?

– Не нас, а вас. Они шли на ауру, учуяли вашу каплю, – прошипел Эрик и раздраженно вдолбил в стену кулак. На костяшках выступила кровь, пещеру омыло бесценной жидкостью, но вампир даже не покривился.

Точно, когда ламбикуры появились, я в логове Валенвайда была одна. Он вернулся, почуяв беду. Вернулся ко мне. Вампиры не бросают свою добычу…

– Они снижаются, – нервно прошептала, выглянув из-под навеса.

Стаи почти соединились в одну. Ламбикуры были так близко, что я смогла разобрать двух вожаков – птиц крупных, мощных, с лоснящейся кудрявой «шерстью».

– Ох, стерва Судьба, поздно! – Эрик бросил поиски и вернулся ко мне. Ткнулся носом в лоб, вдохнул. – Дебри славно путают след, даже морф-почтовик заплутает… Но не стая ламбикуров, Вероника. Как некстати я расчувствовался…

– Что?

– Человечность всегда губит дикую тварь. Таков закон. Я не могу нас переместить, – напряженно ответил Эрик и теснее прижал меня к себе. – Сейчас во мне кричит совсем не та половина.

Глубокие морщины прорезали вампирский лоб. Пальцы Валенвайда впились мне в спину, вмялись в ткань плаща.

Я слабо понимала, о чем он говорит и почему не двигается. Эрик замер, сосредоточился, будто за отведенную минуту надеялся впитать мои запахи и вкусы.

А нам стоило бы бежать. Или лететь. Только куда?

Чутье гнало, нашептывало, что еще не поздно укрыться в Румынских Дебрях. Правда, я не очень-то приспособлена к выживанию в горах и лесах. Среди лавасилисков и саблехвостов. Вряд ли поблизости проходит экскурсионная тропа с мобильными закусочными и кабинками общественных телепортов…

Голод крутил живот, ноги размякли после недавнего сумасшествия. Тканевые свадебные туфли готовились испустить дух. Много я в них пробегу?

Ламбикуры зашли на круг. Стаи соединились, рассредоточились кольцом и повисли в небе, точно огромный пернатый венок густо-фиолетового оттенка. С бакалажановых перьев посыпались голубые искры.

– Бежим! Пойдемте, Эрик, скорее! – взмолилась я, наблюдая нескончаемый дождь из голубых всполохов. Наверняка это что-то нехорошее.

– Вы не видите? Поздно. Они уже сбросили сети.

– Какие еще сети? –

– Непробиваемые, ягодка! Ох, идиот граф, как будто я могу сейчас телепортироваться… после такой ночи… – шипел Эрик, выжигая взглядом шумную стаю.

Его губы кривились в безумной усмешке, но багровые глаза сочились болью. Невысказанным. Он тоже предчувствовал дурное.

Голубые искры, падавшие с неба, соединялись в тонкое кружево чар. Опоясывали, окаймляли пространство вокруг нас. От края обрыва до пещеры, от купальни до леска за горой. Точно кокон призрачного шелкопряда. Преграда невидимая, но надежная.

– Зачем им делать антипортальную стену?

– Нас ловят. Загоняют. Не дают уйти, – отрывисто объяснил Эрик.

Круг над головой сужался, и кокон становился все меньше. Ветер от сотни крыльев поднимался нешуточный. Волосы трепало и набрасывало на лицо черной вуалью, плащ хлопал по бокам.

Задрав голову, я смогла разглядеть оранжевые клювы вожаков, что руководили полетом. Их было двое. В движениях главных птиц было что-то странное, неестественное: синхронные взмахи, медленные повороты головы…

Остальные ламбикуры являлись молодняком. Оперение светлое, тушки небольшие, глаза с розовинкой. Им всем год-два, не больше.

Они слепо следовали за лидерами. Действительно слепо. Дико было видеть, как птицы врезаются друг в друга, но отряхиваются и продолжают полет!

– Это не петербургская стая. Они из Индии, из Университета древней магии, – отрешенно пробормотал Валенвайд, выцепляя взглядом голубую сеть.

Втянув воздух сквозь зубы, он вытолкал меня из пещеры, отошел на шаг и яростно послал в воздух заклятье. Красный хлыст достиг пернатых и попытался разбить строй.

– Что вы творите? Это редчайший вид, разумная раса!

– Они под гипнозом. Их подчинили, куколка, – процедил Эрик и закрутил новый хлыст. – Они служат вашему папаше и его «братьям». Поверьте, любой ламбикур предпочел бы смерть. Да драная же антимагия!

Вампир рубил воздух, засылал чары в небеса. Но заклятья отскакивали от перьев, и птицы не останавливали полет.

Я недоверчиво помотала головой. Невозможно подчинить ламбикура! Он сам решает, служить ли магу и какому… Выбирает сильнейшего и невинного сюза, заключает контракт преданности, идет на зов. И никогда не потворствует злу!

Это гордое создание, умное, оно не подчинится горстке безумцев, истребляющих полукровок!

– Великие господа, воняющие карри, веками пытались подчинить молодняк, – пояснил Эрик, растирая дымящийся жезл о ткань брюк. – Видимо, последние эксперименты с «Зарангхой» и общим гипнозом оказались успешны. Конечно, при новых попечителях они были официально прекращены…

Один из вожаков опустился совсем низко и начал пикировать. Я разглядела плывущий рыжий взгляд. Мутный, затянутый белой пленкой.