Осколки великой мечты
Шрифт:
Ника положила трубку и вытерла со лба капельку пота. Да, этому Кислову палец в рот не клади.
…Евгений Петрович приехал на традиционном «шестисотом». Сзади, в массивном джипе, тряслась охрана. «Шофер и два холуя, – быстро посчитала Ника. – А горничной я сказала рассчитывать на двоих. Ладно, разберется».
Василек радостно приветствовал папу приятеля:
– Здрасьте, дядь Жень! Вы приехали маму в телевизор брать?
Кислов оценивающе взглянул на Нику и тут же ответил:
– Почему нет, Василий?
Его голос прозвучал как скрип пенопласта по стеклу. А обещание «сделать программу» походило на угрозу дать ремня.
«Э, Евгений Петрович, одной программой не отделаетесь», – подумала Ника. А вслух строго сказала:
– Васька, хватит болтать.
Сын показал ей язык и, хохоча, скрылся в недрах сада.
– Такой он у меня… невоспитанный, – пожаловалась Ника гостю.
Димка Кислов вел себя не в пример Никиному сыну – робко и сдержанно. Он, потупясь, поздоровался: «Здравствуй, папа». Ника не узнавала в этом пришибленном пареньке обычного заводилу и крикуна.
– Мальчики уже поели и роют в саду подземный ход, – сообщила Ника Евгению Петровичу. – Ваших… м-м… подчиненных ждет ужин в малой гостиной. Пойдемте в дом?
Кислов проследил, что ворота надежно заперты. Явно оценил, что дом оснащен видеокамерами. Махнул охране: «Не нужны, идите». Братков тут же увела горничная. А Евгений Петрович по-хозяйски взял Нику под руку:
– Куда мне вас отвести?
«Наверно, ждет, что я скажу – в спальню!» – весело подумала Ника и произнесла:
– Пойдемте в каминную. Там накрыт ужин. Пусть мальчишки свой подземный ход достраивают.
За ужином Ника и Евгений Петрович вели светскую беседу. Первую скрипку, конечно, играл Кислов. Он угощал Нику свежими анекдотами, баловал последними сплетнями, рассказывал злободневные байки. Цепкие глаза внимательно наблюдали из-под кустистых бровей. «Следит за реакцией», – поняла Ника. И изо всех сил старалась своего отношения к телеисториям не высказывать. А когда смешно – смеяться. Смеяться от всей души.
Евгений Петрович отдал должное суши-бару, с удовольствием откушал острый куриный шашлычок под саке и склонился над чашкой кофе:
– Ну-с, Ника Александровна, теперь признавайтесь, в чем дело. Лавры Митковой покоя не дают?
«Хоть бы спасибо за ужин сказал!» – промелькнуло у Ники.
– Да упаси боже! – сказала она вслух. – Танечка Миткова ко мне в салон ходит, я ее так жалею… Работает, бедняжка, сутками, никакой личной жизни… У меня – другая проблема. Во-первых, давно хотела вас попросить: будьте добрее к Диме…
Кислов вскинул голову, глаза метнули молнию:
– Спасибо за совет. Только он…
Ника не очень вежливо перебила:
– Я знаю, он хулиганит, историю про лягушку в учительской уже слышала. Но мне кажется, Дима просто очень закомплексован. Он все время смотрит на вас, уважает,
– Ну и что – прикажете мне этим гордиться? – ехидно спросил Кислов.
«Телевизионщик ты, может, и классный. А вот отец – никакой», – быстро подумала Ника.
– Зачем – гордиться? – спокойно сказала она. – Просто уделяйте ему больше внимания. Сделайте вид, что вам хочется с ним посоветоваться. Скажите, что вам интересно его мнение…
– Ладно, Ника Александровна, я понял, – с каменным лицом ответил Кислов. Ника сообразила, что ему уже говорили нечто подобное учителя из гимназии. – Давайте второй вопрос!
Ника слегка опешила. Честно говоря, она думала, что педагогическая дискуссия продлится несколько дольше.
– Что, вам действительно нужна своя передача? – усмехнулся он, продолжая бесцеремонно ее разглядывать.
– Нет, – твердо ответила она. – Мне нужно другое.
Она протянула ему папку с копиями документов, изъятых из сейфа Соломатина.
Кислов быстро просмотрел бумаги. Пару раз метнул на Нику заинтересованные взгляды. Один раз не удержался, прищелкнул языком.
– Откуда это у вас? – требовательно спросил он.
Она неопределенно пожала плечами.
– Хорошо, спрошу иначе. Это – ваш интерес? Или чье-то поручение?
Тут она не колебалась:
– Интерес – лично мой. С этим можно что-нибудь сделать?
– С этим – нет, – твердо сказал Кислов, показав на папку. И пояснил: – При нынешнем развитии печатного дела таких фальшивок можно наклепать тысячи.
– У меня будут подлинники, – заверила Ника. – Мне просто хотелось знать ваше мнение… Имеет ли это какую-то ценность?
– Кто еще об этом знает? – требовательно спросил он.
– Больше никто, – твердо ответила Ника.
Перетрусившего Полонского упоминать вовсе не обязательно. Инну – тем более.
– Мы много не заплатим, – вдруг сказал Кислов.
Ника в первое мгновение не поняла, опешила. Но тут же сообразила:
– А мне много и не надо.
«Отлично, я и не думала, что на этом можно заработать!»
Он строго посмотрел на нее:
– Десять штук «зеленых». При условии полного эксклюзива.
Ника решила не торговаться и кивнула головой.
– Оригиналы я получу через пару дней. И немедленно свяжусь с вами…
Она устало откинулась в кресле. Кислов внимательно посмотрел на нее и впервые за вечер заговорил нормальным, человеческим тоном:
– Ника Александрована… вы уверены? Уверены, что вам стоит затевать эту кашу?
Ей показалось, что он спрашивает ее искренне. Оказывается, его голос умеет быть бархатным и встревоженным. Если бы он с сыном так разговаривал!