Основы человечности. Работа над ошибками
Шрифт:
И вот что это сейчас было? Неумелая попытка кокетства или крик души несчастного подростка, которому даже поговорить не с кем?
— Ксюшу с собой возьми, — посоветовал Тимур. И запоздало спохватился, что, кто бы ни составлял список приглашённых, вряд ли он рассчитывал, что некоторые гости притащат с собой друзей. — Точнее, я спрошу у Дианы, можно ли… Или у Стаса. Со стороны Стаса уж точно людей будет не очень много. В конце концов, не объест же гостей один неучтённый ребёнок.
— А они разве знакомы?
—
— Мне кажется, её бабушка не отпустит, — вздохнула Инга.
— А мы ей не скажем! Например, Ксюша соврёт, что идёт к тебе домой с ночёвкой, а ты подтвердишь. — Ну что ты несёшь, учитель года? Кто же такие вещи детям советует!
— Было бы здорово! — воодушевилась девочка. И вдруг сникла и словно бы сжалась. — А если она сама не захочет идти?
— С чего вдруг? То есть, конечно, всякое бывает, но, мне кажется, ей будет любопытно.
— Не знаю… просто… — Всё она, конечно, знала. Тимур и без всякой эмпатии-телепатии догадывался, что сейчас Инга в красках представляет, как Ксюша с ней разругается, когда узнает про фотографии. Но если её так беспокоят последствия поступка, зачем вообще было затевать всю эту историю с компроматом? — Тимур Игоревич, а как вы думаете… Вы когда-нибудь… Ну… Было так, что вы делали что-то, после чего друг мог на вас обидеться? Не специально, а… просто так получилось.
— Было, конечно. Мне кажется, это у всех иногда случается. — Тимур попытался, чтобы его улыбка выглядела ободряюще, а не страдальчески. Потому что случается-то у всех, но не все при этом устраивают бойню. При таком раскладе подбрасывание компромата — не самая большая провинность.
— И что? Он обиделся?
— Если бы! Он меня ещё и утешал в итоге. Так что хватит ходить кругами, выкладывай, что ты такое натворила, из-за чего Ксюша должна на тебя обидеться? Или я неправильно понял и речь не о ней?
Конечно, нехорошо так в лоб спрашивать, но ведь иначе она ещё полчаса раскачиваться будет.
Инга вздохнула, нервно сжала лямку рюкзака и…
Неизвестно, решилась бы она на откровенность или в последний момент дала задний ход, но всё нечаянно испортила Ксюша, налетев на подругу со спины и сунув ей в руки телефон:
— Спасибо огромное, очень выручила. Я вам не помешала?
«Вообще-то помешала. Я её почти уболтал», — подумал Тимур максимально громко, но Ксюша, вопреки обыкновению, никак не среагировала. Как будто не услышала.
— Нет-нет, — замотала головой Инга. — Всё в порядке. Мне всё равно уже пора идти.
— Тогда прости, что задержала. Пошли хоть до остановки провожу, мне как раз в ту сторону. Хочу мобильник в ремонт отнести: может, его всё-таки спасут.
— А что случилось? Разбила или утопила?
— Ну, можно считать, что уронила. Честно говоря, бабушка его у меня
— Извини, я совсем забыла, мне сегодня в другую сторону, — торопливо пролепетала Инга. В этот раз она так и не смогла определиться, краснеть ей или бледнеть, поэтому алые пятна, выступившие на щеках, больше напоминали не проявление стыда, а аллергию. — Я обещала встретиться с одним человеком. Надо идти. Извини.
— Ну вот, а я тебе новости рассказать хотела, — со вздохом протянула Ксюша. — Тогда до завтра.
— Да… До завтра. Пока. До свидания, Тимур Игоревич.
Уходила Инга стремительно, едва не срываясь на бег. Возле дороги всё-таки сорвалась, метнулась вперёд, едва успев перебежать улицу на уже мигающий зелёный, и растворилась в толпе. Ксюша проводила её взглядом, и выражение лица у неё при этом было не самое доброе. Скорее, удовлетворённое и немного хищное.
— Тебе её совсем не жалко? — попенял Тимур.
— А ей было меня жалко? Что-то не похоже.
— Ей стыдно.
— Стыд и жалость — разные чувства. Когда Буранов голову разбил, мне тоже было стыдно перед бабушкой из-за денег и скандала, но ни капельки не жалко. Я бы и второй раз то же самое повторила, если бы понадобилось.
Такая Ксюша Тимуру не нравилась. Чувствовалось в её поведении что-то фальшивое, показное. Она ведь никогда не была злой. Даже в той истории с Бурановым ей двигало желание защитить собаку, а не сделать больно хулигану.
Но сейчас Ксюша словно взяла всю жестокость, которую только смогла в себе найти, и выковала из неё броню, а сама укрылась за ней, спряталась, сжалась в комок, чтобы никто не догадался, как ей действительно больно от предательства подруги.
Не так ли всегда поступала её бабушка?
— Пошли, занесём твой телефон в ремонт, а по пути поговорим, — решил Тимур.
— Пошли. Правда, телефон я ещё утром отнесла, и раньше завтрашнего дня мне его не вернут. Так что сейчас я просто хотела полюбоваться, как Инга попытается от меня отделаться.
— Кстати, интересно, почему именно от тебя. Ведь получается, что фотками она подставила нас обоих, но при этом со мной общалась вполне дружелюбно. И, кстати, как раз начала рассказывать, что натворила. По крайней мере, задумалась об этом перед тем, как ты её спугнула.
— Блин… — Ксюша заметно расстроилась. — Ну вы бы посигналили как-нибудь, чтобы я не лезла.
— Я пытался, но ты не услышала. Кажется, громко думать у меня получается только нечаянно.
— А щит вы перед этим снять не пробовали?! Кстати, возможно, в этом и дело. Если она ощущала от меня агрессию, а от вас — дружелюбие, то неудивительно, что она начала изливать душу именно вам.