Особенные. Элька-2

Ильина Ольга Александровна

Странно, но сейчас я не чувствовала того шока, что пронзил меня два дня назад. И страха тоже не испытывала. Сейчас я была больше поглощена более серьезными переживаниями, чтобы обращать внимание еще и на эти. Хорошо, что двери в лифте не зеркальные. А то видеть его сейчас, не самая лучшая позиция в моей ситуации.

Мы благополучно доехали до первого этажа, вот только двери почему-то не открылись. А этот подонок, которого так хотелось послать куда подальше, проговорил:

— Ты пахнешь иначе.

И все вернулось.

Накатило в один момент. Ненавижу его за это, за то, что одним словом, одним несмелым прикосновением сметает все мои барьеры. Сволочь. Но теперь у меня нет этого ужасного комплекса жертвы. Теперь я знаю, что это он урод, а не со мной что-то не так. Я знаю, что меня можно хотеть. Не ради силы и власти, а просто так. Отдельно от статуса искры. Поэтому я глубоко вздохнула и обернулась.

Какой же он…

Зря я это сделала. Он всегда читал меня, как раскрытую книгу, а я еще не научилась этому противостоять.

— Двери. Ты откроешь?

А он молчал. Все смотрел на меня, словно головоломку разгадывал. А потом дернулся, словно я его ударила, словно причинила боль, и равнодушно сказал:

— То, что ты спишь с кем-то, еще не значит, что ты его любишь.

— Тебе ли не знать, — хмыкнула я. — Только теперь я научилась ставить блоки.

— А у тебя все еще есть что отбирать?

Я побелела. Какая же он все-таки тварь.

— Впрочем, мне нужна новая девушка.

— А что со старой случилось? Неужели поняла, какой ты урод?

— Хм, а раньше ты так не считала.

— Раньше я была слепой. Теперь вижу тебя насквозь.

— И что же ты видишь? — заинтересовался он, скользнул ко мне, с той самой грацией, которую я помнила. Я отпрянула. Вот только пространство в лифте слишком маленькое. Опять мое предательское сердце дало сбой. Опять я слишком поздно спрятала свои чувства. Он коснулся лица, а меня пронзило током. Я даже слова вымолвить не могла и только смотрела и смотрела на его жесткие, изогнутые в улыбке губы, страшась и надеясь, что поцелует, что я снова почувствую то счастье, которое он так безжалостно растоптал.

— Все еще не можешь устоять. Не так ли?

Да не могу, — сказали мои глаза. — Но когда-нибудь от тебя ничего не останется. Даже воспоминаний.

— И не надейся, — жестко ответил он и вышел из открывшегося лифта. А я сползла на пол, потому что ноги не держали. Потому что я не могла спокойно дышать. Мне просто нечем было дышать. И хорошо, что следом никто не вошел. Я прокатилась туда и обратно. Несколько раз. Пока не взяла себя в руки, пока не успокоилась настолько, чтобы выйти в фойе, вызвать такси и поехать домой.

На крыльце меня ждал Диреев. Вполне живой и даже посвежевший.

— Привет. Как путешествие? Шишку кедровую в подарок не привез, нет? Жаль. В следующий раз обязательно. Ай.

Он резко встал, схватил меня за плечи и затряс:

— Идиотка, ты чем думала, вообще?

— Отпусти, мне

больно.

— Я тебе не так больно сделаю, — прошипел этот больной и потащил меня куда-то в сторону от дома.

— Ты что себе позволяешь, я не твоя собственность.

— Заткнись, — рявкнул он. — Не надоело в игры играть? Нет?

— В отличие от некоторых, я в игры не играю. И ревнивого мужа из себя не изображаю. Думаешь, я не поняла, с чего ты завелся? Только знаешь, что, милый, я тебе не жена, не подружка, не любовница, а теперь уже и не ученица. Иды ты к черту, Диреев. Я завтра же попрошу бабушку избавить меня от твоего присутствия.

— Эля.

— Что Эля, ну что Эля? Достали вы меня, понимаешь? Все достало. И да… еще раз так руки распустишь, отправлю тебя в тундру, к оленям. Ясно?

Ответа ждать не стала. Ушла домой. Крыс, увидев меня попытался прицепиться, но я так рявкнула, что его сдуло с подушки. Бухнулась на кровать, не раздеваясь. Вдохнула запах и вспомнила, что это Егора кровать.

— Твою мать, — прошипела, схватила одеяло и пошла к соседу, через балкон. Он никогда его не закрывает.

Диреев, конечно, удивился, когда я в наглую в его кровать улеглась, но ничего не сказал. И уже много позже меня разбудило его прикосновение. Обнял, прижал к себе, поцеловал в висок и прошептал:

— Прости. У меня срывает крышу всякий раз, как я думаю, что ты уйдешь.

— А я ненавижу, когда ты командуешь. Как тренер — ты можешь делать, что хочешь, но как мой парень — должен учиться уступать. Иначе ничего у нас с тобой не получится.

— Прости, я немного завис на слове парень. Значит парень?

— Я подумаю над этим. Не форсируй, Диреев.

— И почему ты меня все время по фамилии зовешь?

— Тебе не нравится?

— Да нет. Зови, как хочешь. Только не уходи.

Я не ответила. Только поглубже закуталась в одеяло и заснула в теплых, надежных объятиях, зная, что теперь, все будет хорошо. Не знаю как, но обязательно будет.

Утром меня стащили с теплой, мягкой, такой манящей кровати и понесли в душ. Хороший у него душ. А главное, просторный. Особенно, если кое-кто с загребущими ручонками так и норовит остаться. Я что дура, чтобы отказываться? Так что обломался Диреев с пробежкой. Все, решено. У него больше не сплю. А то я плохо на него влияю. Совсем забыл, что он учитель.

Когда я, наконец, к обеду выползла из своей комнаты, столкнулась с Катериной. И та так на меня смотрела… ехидно, что у меня, кажется, даже волосы едва не сгорели от смущения.

— Да-а-а, подруга, — протянула Катя и взяла меня под руку. — Не думала я, что ты такая.

— Какая?

— Страстная. Мы аж обзавидовались.

— Чего?

— Душ у Диреева смежный с душем Ника, а стенка там ну очень тонкая.

Теперь мне хотелось провалиться сквозь землю. Там и поселиться. Навсегда. Какой стыд.