Особенные. Элька-2
Шрифт:
— Меня тошнит. Не хочу здесь все запачкать.
Едва успела добежать до края дороги. У меня тряслось все. Руки, ноги, голос. И начиналась самая настоящая истерика. Я хотела уйти подальше, чтобы он не видел. Но, поблизости было только поле, а на перемещения я сейчас не способна. Поэтому просто отвернулась, все время повторяя про себя, главное не кричать, сдержаться, но не смогла.
— Эля.
Ну, зачем? Зачем он подошел?
— Пожалуйста, уйди в машину. Оставь меня. Прошу. Я поплачу и вернусь. Пожалуйста.
— Я не могу, —
Я промочила его рубашку слезами.
— Прости. Она испорчена.
— Ничего. Эль… как ты можешь его так любить?
Я подняла заплаканные глаза и попыталась усмехнуться.
— Я не знаю. Просто не ожидала. Но поняла, что все еще… он здесь.
— Мне очень жаль.
— Мне тоже. Иногда, так хочется, чтобы всего этого не было. Всей этой боли.
— Прости меня.
— За что? Это я должна извиняться. Испортила тебе рубашку, сбежала, рыдаю тут. Я не в себе.
— Я понял, — ответил он и подал мне новый чистый платок. Я с радостью приняла. Еще бы водички. Наколдовать что ли? Как он там учил: Сосредоточиться, взмахнуть рукой, представить воду и вуаля. На нас сверху полился водопад. Да. Слегка переборщила. Апчхи.
— Ты хотела наколдовать душ? — невинно спросил он, а у самого уголки губ дрожат. А я думала, рассердится.
— Стакан воды, вообще-то.
— И в чем твоя ошибка?
— Ооо, — застонала в ответ. — Давай сегодня ты притворишься кем-то другим, а не моим учителем.
Он кивнул и рассмеялся. Да, ситуация та еще. Стоим на дороге, промокшие до нитки, а на небе ни облачка. И дрожим, как два суслика. А еще и единственную сухую вещь прихватизировала. Апчхи.
— Ты сушить нас будешь? Я бы сама, но…
— Не надо, — воскликнул он. — С твоим энтузиазмом мы можем вовсе без одежды остаться.
— Все может быть.
Фух, высушил, даже волосы.
— Поедем домой?
— Нет, я не хочу. Давай поедем куда-то в другое место.
— Куда?
— Куда захочешь.
Он меня поднял с пыльной дороги, усадил в машину и мы поехали куда-то вперед. Сегодня нам обоим не хотелось думать. Поэтому решено было напиться. Остановились у какого-то бара по пути нашего следования в неизвестность. Зашли, увидели пару бильярдных столов и переглянулись. Да — это оно. То, что нужно нам сейчас. Туалет, правда, не порадовал. И отражение в зеркале тоже. Как меня только в таком виде не вытолкали отсюда взашей? Не представляю. Платье испорчено, лицо опухло, глаза красные. Я монстр. Так. Надо что-то делать. Джинсы. Не, я хочу тряпки той курицы, которая на моем бывшем висла. А еще обкорнать ее под ноль. Я так живо все это представила, что даже не удивилась, когда на мою макушку упало то самое платье, в котором та лахудра из лифта вышла. Надеюсь, в этот момент они были где-нибудь в гуще толпы. А вот с ним фокус не прошел. Нет, на меня повалились какие-то брюки, пиджаки, рубашки, целая куча. И эта куча все продолжала прибывать.
Платье натянула в мужском туалете. Слава Богу, что сейчас день и основной народ еще не прибыл. Как они объяснят гору мужских тряпок в женском туалете, не представляю.
Я кое-как причесалась, облила лицо холодной водой. Наколдовать подводку побоялась. Не хватало еще и в мужском туалете устроить дождь из туши, помады и прочих женских прелестей. Жесть. Зато Диреев платье оценил. Попытался, конечно, что-то сказать, но я закрыла его рот ладонью.
— Стоп. Сегодня никаких нравоучений. И никакого клюквенного сока. Эй, бармен. Налейте-ка мне текиллы. У меня сегодня праздник. Я оплакиваю свою пустую, никчемную любовь.
Эх, жизнь хороша. Особенно с бутылкой выпивки и в хорошей компании. Нет, я не напилась. Еще нет. Но настроение с каждой новой рюмкой все прибавлялось и прибавлялось. Мы играли в бильярд, шутили и подкалывали друг друга. Это было странно и весело. Особенно, когда мы оба пытались жульничать. Нет, у него это здорово получалось, мои же шары летали куда угодно, но только не в лунку. Один в лоб какого-то бугая попал. Тот набычился, встал со своего столика, Диреев напрягся, а я сказала:
— Сама.
Подошла к бугаю. Положила руки ему на плечи и спросила:
— Мужик, я сегодня золотая рыбка. Хочешь, ик, исполню, ик, любое твое желание?
Мужик ни черта не понял, но проникся. Особенно его убедила бутылка бренди, которую я ему вручила.
— Держи мужик. Наслаждайся. И пусть тебе всегда везет с женщинами. А то ты такое страшилище. Жесть. И шишак на пол лица тебя совсем не портит, даже симметрию какую-то создает. Пей мужик. Я угощаю.
Я вернулась к столу, взяла кий и посмотрела слегка нетрезвым взглядом на Диреева.
— Не, не хочу больше так играть. Я хочу играть на поцелуи.
— Эль, ты пьяна.
— Ну и что? Что? Тебе неприятно будет целовать пьяную девушку?
— Вообще-то трезвой ты мне больше нравишься.
— А кто сказал, что трезвая я позволю себя целовать всяким… ик, сомнительным типам. Вот.
— И что же тебе во мне кажется сомнительным?
— Все. Ты знаешь обо мне все. С кем я дружу, кто моя семья, кого любила и даже с кем спала, а я… я хочу ответов. Например, твоя девушка. Она такая же стерва, как и тот козел, что меня предал?
— Иногда.
— Это как? Иногда она тварь, а иногда ангел что ли небесный? Ха, ты все еще любишь ее?
— Эль.
— Нет. Я хочу ответов, — перебила я. — Иначе… иначе. я найду себе более приятную компанию. Вот.
— Не сможешь.
— Ха, еще как смогу.
Я попыталась сделать шаг, но не вышло. Ноги совершенно меня не слушались.
— Эй, что за дела?
В ответ меня подняли и усадили на бильярдный стол.
— Ты очумел?
— Я с пьяной женщиной ругаться не собираюсь.