Особо опасен
Шрифт:
— Твои слова мудры. Но то, что ты предлагаешь, я считаю невыполнимым.
— В моей стране был в давние времена один полководец. Он был мудрым и хитрым. Его поставили в своё время старшим над всеми генералами. Так вот. Он говорил: «Невозможное — возможно!», а если «Удивишь врага, то победишь его!»
— И как я смогу удивить врага?
— Не знаю. Вот ты рейнджер по всяким лесным проблемам. Так ведь?
— Да.
— Идёшь к их главному командиру и говоришь, что, например, из-за их самолётов бизоны перестали приносить потомство.
— Но это не так.
— А какая разница? Он принимает тебя в своём
— И что потом?
— А потом твои люди, заранее пришедшие на территорию базы, окружают их и берут в плен.
— Как они смогут это сделать?
— Потому что у них будет оружие, а у военных не будет.
— А если они не сдадутся?
— Твои люди расстреляют их.
— Стрелять в безоружных — это неправильно.
— Расскажи это тем индейцам, которых убили белые переселенцы. Кажется, что они не разбирали в кого стрелять, в воина с луком и стрелами или в женщину с ребёнком на руках.
— Но мы — это не они.
— Тогда твой народ так и уйдёт с земли, не отомстив за смерть своих предков.
* * *
Внезапно в разговор включился Старый Ворон. До этого момента он. Как всегда изображал статую индейца.
— Все, что сказал Белый Медведь, мудро. Мы подумаем об этом.
Сказал он всё это на плохом английском. Но я и этому был очень сильно удивлён. Раньше он говорил со мной только на своём родном языке, а его слова переводил Койот. Оказывается это не так. Хитрый индеец понимал меня всегда, но почему-то делал вид, что ему был нужен переводчик. Забавно… Интересно. Зачем ему это было нужно? Или у них так принято, что вождю невместно напрямую разговаривать с чужими людьми?
Ладно. Не моё это дело. Я и так тут им наговорил, на две-три фантастические книги. Не думаю, что мои больные фантазии кому-то удастся воплотить в жизнь. Но пусть хотя бы они задумаются о том, о сём. Да начнут что-то делать. Ведь сидеть в резервации, получая пособие на бедность — это путь в никуда.
* * *
В общем, разговор был окончен. Я ушёл к себе, а Койот остался у вождя. Похоже, им есть что обсудить один на один.
Ани и Туся меня встретили, как обычно, радуясь моему возвращению. Я уже привык к этой спокойной семейной жизни. Вкусный ужин скрасил мой вечер.
И вот я снова сижу в шезлонге во дворе дома, любуюсь звёздным небом. Хорошо. Тихо. Спокойно.
И только мне как-то не по себе. Не люблю такую вот спокойную и размеренную жизнь. Мне чего-то не хватает всё время. Наверное, адреналина в крови.
18 сентября. 1974 год.
США. Штат Монтана. Индейская резервация Блэкфит.
Вот наконец-то и состоялось то, что затеяли Старый Ворон и Койот Без Следа. Важные и разряженные индейские вожди и шаманы собрались вокруг большого костра. Хотя костёр ещё не разжигали, но всё уже было к этому готово.
Да… Столько перьев сразу я никогда не видел. Боюсь, что даже если ощипать целый курятник, и то не наберётся столько.
Я спросил его, за какие такие заслуги мне все эти почести. Он объяснил, что первое перо за то, что я один уничтожил в бою столько врагов. Второе, за то, что падая в пропасть не издал ни звука. А это признак того, что в человеке нет страха. Ну а третье, это за побитых отца и сына. Ну и ладно. Три пера отличаются от триппера тем, что от них не больно.
* * *
Я сидел рядом с Койотом. Моя роль была незначительна. Что-то типа «свадебного генерала» на деревенской свадьбе. Все говорили на непонятном мне языке. Ну, а на меня лишь иногда указывал Койот, что-то рассказывая. Мне ничего не оставалось, как сидеть молча, наблюдая за происходящим. Было очень похоже на дешёвое кино про жизнь индейского племени. В кино-то всё поярче выглядит. И фигвамы покрасивше, и индейцы помускулистие. А эти вожди и шаманы были больше похоже на азиатов-кочевников, монголов, уйгуров или кто у них там есть. Кто-то был излишне полноват, а кто-то наоборот, больше напоминал высохшую мумию, лишённую своих бинтов.
Очень долго болтали индейские вожди, а потом кто-то из шаманов стал плясать по кругу, вокруг костра и стучать в бубен разукрашенной палочкой с перьями. При этом он что-то заунывно напевал. Как говорится: «Этот стон у них песней зовётся.»
Вот тогда костёр-то и запалили, тем более, что дело уже шло к вечеру и стало темнеть. Сразу после этого по кругу запустили длинную трубку, также украшенную перьями и бисером. Все по очереди прикладывались к ней, делая глубокую затяжку, и передавали дальше. Приложился и я. забавный табачок. Похоже, что они там ещё что-то добавляют, кроме табака, ибо настроение стало немного веселее, всего лишь после одной затяжки. Возможно, листья коки кладут не только в кока-колу. Хорошо ещё, что по второму кругу трубку запускать не стали.
* * *
Разошлись уже ближе к ночи. Жрать хотелось не по детски. Полдня просидел дурак дураком у костра. А из еды так ничего и не предложили. Ну, ничего… Вот сейчас приду домой, а там мои девочки меня покормят. И не только покормят…
* * *
Мы уже почти дошли до дома вождя, когда к Койоту подбежал какой-то молодой индеец и что-то сказал. Рейнджер повернулся ко мне и, внимательно следя за моей реакцией, сказал:
— Айвен! Тебя тут какой-то белый парень разыскивает. Ты никого не ждёшь?
Глава 15
Глава пятнадцатая.
Братья разные нужны. Братья разные важны.
Поздний вечер 18 сентября. 1974 год.
США. Штат Монтана. Индейская резервация Блэкфит.
Когда Койот Без Следа обратился ко мне с таким вопросом:
— Айвен! Тебя тут какой-то белый парень разыскивает. Ты никого не ждёшь?
Я вообще не знал чего подумать. Сердце бешено заколотилось в груди. Ну, какой белый парень может меня тут разыскивать? Брат? Лёха? Здесь? В Америке?