Особо опасная особь
Шрифт:
Нужно увидеть все собственными глазами, думала Лина. Увидеть и понять.
День 13
– Эй, народ, – Мишка колотил в дверь. – Выходи, стройся! На шашлык шагом марш, мать вашу!
Юрий вернулся со своей реабилитации аж к четырем пополудни – понятно, не захотел отпускать Лину одну со «зверем» Мишкой. Оделся по полной форме – плотные камуфляжные штаны, шнурованные ботинки, рубашка с длинными рукавами. И Лину заставил одеться так же – и это в летнюю жару! Заявил, что у озера полно комаров. Лина безропотно оделась, не хотела сердить и без того разозленного Умника.
Лина открыла дверь. Мишка толпился в коридоре, окруженный эмалированным ведром, кучей пакетов со снедью, рюкзаками и переносным холодильником. Непонятно было, как он умудрился принести все это на себе в одиночку.
– А шезлонги где? – спросила Лина. – Ты обещал, что будут шезлонги.
– Все уже там, на поляне, – бодро сообщил Мишка. – Я уже две ходки туда сделал, подготовил все что надо. И мангал, и дровишки, и всякое такое прочее, нужное.
– Юр, – крикнула Лина, – пойдем! Миша пришел.
– Да уж вижу, – хмуро констатировал Юрий, появляясь в дверях. – Здорово, кореш. Куда так нагрузился? На северный полюс собрался?
– Этт все для шашлык-башлык! – крикнул Мишка. – Бери рукзак, русский рафик, неси-неси, я вам буду вкусный мясо делать, вы будете рука облизывать, меня шибко хвалить. Ай, Миша-джан, какой вкусный барашек зажарил, ай хороший, добрый Миша!
Лина хихикнула. Юрий взвалил на спину рюкзак, взял в одну руку ведро, в другую – холодильник.
– Двинули, клоуны, – сказал он. – Осуществим натиск на восток.
Непонятно, для чего Юрка нарассказывал о Михаиле столько гадостей – никакой агрессии Мишка не проявлял, вел себя мило и даже почти галантно, неуклюже порхал по поляне и учил Лину делать шашлык. Занятие оказалось весьма интересным – сперва разожгли костер, и пока дрова прогорали до углей, Лина и Мишка нанизывали на шампуры куски мяса – сочного, остро пахнущего специями и луком. Попутно прихлебывали пиво, холодный «Миллер» из маленьких бутылочек, извлекаемых из чрева холодильника. Лина не пила спиртного уже давным-давно – ее сразу бросило в легкий хмельной кайф, голова закружилась, жизнь показалась настолько прекрасной, что лучше и быть не может. Она смеялась каждую минуту, хлопала Мишку по плечу сырой от мясного сока рукой, временами падала на траву, дрыгала ногами, и кричала: «Ой, я сейчас умру!» На Мишку же пиво действовало не будоражаще – напротив, он становился все более спокойным, меньше дергался лицом, сыпал словами уже не с такой пулеметной скоростью. Впрочем, истории, которые он травил одну за другой, от этого не становились менее смешными, и Лине периодически приходилось убегать в кустики пописать – то ли от смеха, то ли от пива, а скорее всего, от сочетания того и другого.
Все было хорошо – настолько, насколько этого можно было пожелать. Правда, Юрка принимал в веселье самое незначительное участие – вооружившись бутылкой «Миллера» (и где же хваленая русская непьющесть?), вызвался следить за костром, залег поодаль в шезлонге и предался внимательному изучению книжки – некоего древнего растрепанного томика под названием
А потом угли наконец-то дошли до нужной кондиции, Михаил навалил их в мангал – длинный металлический ящик, – положил сверху шампуры и начал жарить мясо. Ароматный дымок щекотал Лине ноздри – он был точно таким же, как в сне про свадьбу, и Лине хотелось плакать и смеяться одновременно. А еще больше ей хотелось есть, и когда она дождалась первой порции шашлыка и вцепилась зубами в кусок баранины, горячий и соленый, острый и немножко сладкий, когда проглотила первый кусок, то застонала от блаженства.
Конечно, они не раз жарили барбекю дома, в Штатах, но это было не то и не так. Почему? Черт его знает… Пока она не могла этого объяснить.
И вот наконец-то налопались вдосталь – и шашлыка, и всяких овощей, и напились пива так, что больше уже не лезло. Юрка размяк и подобрел, и молча сидел на шезлонге рядом с Линой, обнимал ее за плечи и смотрел вместе с ней на огонь. А Михаил сидел на корточках напротив, курил сигарку и пошевеливал палочкой угли в костре.
– Ну как тебе, сестренка? – спросил Михаил.
– Супер. Вот бы еще завтра так… Можно, как ты думаешь?
– Без проблем. Лишь бы живот выдержал. Вообще-то это не очень полезно для желудка.
– Моему желудку ничего не вредно, – Лина похлопала себя по округлившемуся пузику, набитому шашлыком. – Потому что… – «Потому что я переделанная», хотела сказать она, но осеклась. – Желудок у меня как у страуса, сказала она, – не то что жареное мясо, подметку переварит.
– Молодца, – похвалил ее Мишка. – В общем, я бы не против и завтра шашлычки сварганить, только как твой? Разрешит?
– Юр, ты как?
Юрий молчал, только мерно посапывал носом. Лина скосила на него глаза – Юрка спал, положив голову на ее плечо. Она отстранилась, Умник свалился на шезлонг, подложил руку под голову, дернул ногой, пробормотал что-то и полетел дальше в сонное царство Морфея.
– Да, по части спать он у тебя мастер, – ухмыльнулся Мишка. – Дрыхнет, небось, все дни напролет?
– Да нет, не сказала бы. Это что-то другое. По-моему, он просто пьян.
– Сколько выпил?
– Две бутылки.
– Тогда да. Для Юрки эта доза убойная.
– Ничего с ним не случится? – забеспокоилась Лина.
– Все нормально, – Михаил махнул рукой. – Пару часиков подрыхнет и очухается. До дома сам дойдет – точно.
– Как же так получается? – спросила Лина. – Вы, русские, по идее, вообще не должны пить спиртного. Должны от него сразу откидывать копыта, потому что у вас алкогольный мор и все такое. Однако, я смотрю, употребляете.
– Кто-то совсем не пьет, вот как Юрка, кто-то позволяет себе вмазать, если хочется – в меру, конечно. У всех это по-разному. Мы ведь не закодированы от алкоголя. Мы просто не алкоголики. Я, когда был на одном задании, хряпал каждый день по полстакана рома – так уж приходилось, иначе меня никто там за человека не считал бы. Причем рома черного, самого дешевого, самопального. И ничего – жив был, и бодр, с ног не падал. Дело свое делал.