Особо опасная особь
Шрифт:
– Жальче, Лина. Жальче. Трудно в такой ситуации остаться человеком. А надо остаться.
– Это на тебя так реабилитация действует, что ли? – Лина фыркнула. – Чем дальше, тем меньше похожим на себя становишься.
– Я – это я, – заявил Юрий. – Когда-то я играл роли – те, которые наличествовали моменту, теперь не играю вовсе. Я просто живу.
– Ладно, не сердись, – Лина примирительно погладила его по щеке. – Просто я вспоминаю тебя, когда ты был сликом. Тогда ты был забавнее…
Умник был прав – чем больше Лина узнавала об «алкогольном море», тем больше понимала, через что прошла Россия, и как она пришла в нынешнее свое состояние.
Началось все с китайцев. Именно они начали запускать большие скиперы к другим планетным системам. Как правило, экипажи
Жизнь с другой планеты – вот это была сенсация! Правда, жизнь на Стансе оказалась смертельно опасной, инвазивной, но именно это и вызвало наибольший интерес у ученых. Идея использовать плазмиды и другие стансовские белки для транспортировки генов и вшивания их в ДНК человека появилась одновременно во многих странах, но первыми достигли в этом успеха американцы. Неспроста: косметическая и биотехнологическая отрасли развивались в США и Канаде бешеными темпами – этому способствовали как спрос со стороны хай-стэндов, в традиции которых было выглядеть подобно голливудским звездам, так и предложение со стороны марджей, ограниченных законами лишь условно и имеющих возможность проводить любые эксперименты. Появление стансовских технологий поставило американскую генетику на новую платформу, изменило ее в корне, сделало возможным то, о чем раньше можно было только мечтать. Впрочем, Лина привыкла к этим чудесам с самого детства – беспроблемная пересадка внутренних органов и конечностей, выбор физиономий и цвета кожи по каталогу, избавление от всех неизлечимых болезней, долгая жизнь в добром уме и здравии и многое, многое другое. Не знала она только о побочном эффекте генетического вторжения в человеческую природу – снижении рождаемости. Впрочем, на первом поколении людей, использовавшем геноприсадки, это сказалось мало, никто тогда еще не бил тревогу – явные плюсы новой биотехники перевешивали все гипотетические минусы.
В России восприняли появление геноприсадок спокойно и взвешенно – здесь сразу не прижилась косметическая генетика, но препараты против рака, инфекционных, сердечных и психических болезней использовались повсеместно. И сразу же, на заре расцвета генотехнологий, родилась идея справиться с бичом российской жизни – повальным пьянством. Создание геноприсадки, избавляющей от неумеренного пристрастия к выпивке, не представляло особой трудности, особенностью же России стало то, что программа по генетической борьбе с алкоголизмом была объявлена государственной, прививка от алкоголизма – обязательной. В программу были вложены огромные средства – правительство рассчитывало, что искоренение пьянства окупит себя быстро и эффективно, и в общем-то, не ошиблось. В течение года было привито все население России, через несколько месяцев примеру России последовали соседние славянские и тюркские страны – Белоруссия, Украина, Киргизия, Казахстан, Таджикистан и другие. Продажа водки снизилась на девяносто девять процентов – это пробило солидные бреши в бюджете. Появилось огромное количество новой рабочей силы – те, кто раньше предпочитал тунеядствовать, теперь вдруг возжаждали приобщиться к труду. Безработица выросла в четыре раза, пришлось создавать сотни тысяч новых рабочих мест… Короче говоря, проблем хватало, но, к чести тогдашнего руководства России, решались они довольно активно и изобретательно. Уже через три года после прививки Россия и соседние страны могли похвастаться самым здоровым образом жизни, преступность снизилась в три раза, а общественный энтузиазм населения вызывал зависть у всего остального мира. Страны, избавившиеся от алкоголизма, объединились в Славяно-тюркский Союз, экономика их резко пошла в гору, и многие государства, страдающие от пьянства своих обитателей (в первую очередь страны Евросоюза) начали задумываться, а не провести ли и им подобную программу.
И тут грянул гром, и выяснилось, что поздно уже креститься… Люди в России начали болеть и умирать. Болезни набросились на человеков подобно стае бешеных собак, и не было от них спасения. Рак, пневмония, грипп, корь и гепатит – все то, от чего,
Виной всему, как оказалось, стала неустойчивость присадки, изготовленной русскими – через годы после прививки один из генных кластеров начинал мутировать, образовывал собственную плазмиду, она искала участки хромосом, ответственные за хронический алкоголизм, и если находила их – запускала программу уничтожения иммунной системы человека. По-научному это называлось «Последствия ретенционной дисмутации рекомбинантных ДНК», но в народе прижилось словосочетание «Алкогольный мор» – по-своему меткое и всеобъемлющее.
Массовая гибель людей вызвала масштабное недовольство оставшихся в живых. По странам Союза прокатились волны беспорядков и путчей, кое-где власть захватили местные наполеоны, немедленно заявившие о суверенитете и экономической независимости. Южные соседи разом оживились и накинулись на Среднюю Азию как падальщики, стараясь оттяпать куски пожирнее. Правительство России было близко к падению… однако, и не думало падать – напротив, собрало все лояльные силы в кулак и надавало сим кулаком по головам тех, кто смел воспользоваться народным горем в корыстных целях. В Славяно-тюркском Союзе было введено чрезвычайное положение с временным ограничением свобод и прав граждан. Границы закрыли, моджахедов выбили обратно в Афганистан и Курдистан, мятежные поселки на Кавказе и в Сибири обработали усыпляющим газом, зачинщиков бунта взяли тепленькими и увезли в неизвестном направлении. И, конечно, запретили применение большей части гено– и биоприсадок – тоже временно, но как оказалось позже – навсегда.
Правозащитники всего мира взвыли от столь вопиющего попрания свободы. Евросоюз и североамериканские страны, давно погрязшие в политических стычках, вдруг объединились во имя демократии и наложили на Славяно-тюркский Союз экономические санкции – масштабные, жесткие, бескомпромиссные и абсолютно бессмысленные в реалиях процветающего международного изоляционизма. Тем более бессмысленные, что Поднебесная безоговорочно поддержала Россию и ее союзников. Одолжила денег, помогла в войне против южан и попутно намекнула, что пора бы России вспомнить о Синем драконе и заняться проблемой стабилизированного потребления.
Стабилизированное потребление было достигнуто в Славянотюркосоюзе без особых проблем – через несколько лет после того, как прошел алкогольный мор. Жизнь наладилась, военное положение отменили, границы открыли, помирились с Европой. Все, что осталось – запрет на геноприсадки и напряженные отношения с Америкой.
Теперь Лина понимала, почему у Умника алкоголь вызывал такое отвращение. Если бы лучше знала историю, догадалась бы сразу, что Умник – русский. Это ж надо – русские, оказывается, самая непьющая нация. Обхохочешься. Во всех комиксах, которые Лина читала в детстве, русские казаки-террористы в синих штанах с лампасами, с длинными чубами, со зверскими лицами день и ночь пили водку и мутный самогон из огромных бутылей, и закусывали солеными огурцами.
Вот, пожалуй, и все. Теперь Лина узнала о России и Америке то, что хотела узнать. Оставалось лишь проверить, насколько это соответствует истине. Доверять всему безоговорочно? Ну уж дудки!
К примеру, Михаил собирается завтра попить пивка. Он заявил об этом прямо и незатейливо и видит в этом ничего особенного. Он что, не русский? На полках магазина в КБК стоит полный набор алкогольных напитков – от немецкого пива до французского коньяка и шотландского виски. Для кого это все продается – для иностранных шпионов? Были в информации, полученной Линой, явные нестыковки.