Особо опасная особь

Плеханов Андрей Вячеславович

– Где Лина? – Юрий посмотрел на часы. – Если через две минуты она не вернется, я поплыву за ней. И если, не дай бог, будет на ней хоть малая царапина, я тебя натру по этим вот камням как морковку.

– Остынь, Юрок, – лениво произнес Михаил. – Думаешь, я не знаю, зачем ты с ней живешь? Не знаю, на кой ляд ты ее сюда приволок и перед кем выслуживаешься? Невеста, блин… Сюсю-мусю. Мне уже по хрен, я на пенсион пошел, я скажу, терять мне нечего… Задание тебе такое дали. Только мне девчонку жалко. Она, дурочка маленькая, тебя взаправду любит, втрескалась в тебя по уши.

Так же как и эта твоя… Светка, что ли? Жена твоя прежняя. Попробуй в такого не втрескаться. Только знаешь, мне кажется, что Лина будет и покрепче и поумнее – она уже сейчас многое расчухала, сомнениями мучится.

– Так-так, знакомые слова… – зловеще произнес Юрий. – Чувствую, ты эту херню и ей нес, гений интриги, мастер словесного поноса. Говорил ей, а?

– Да нет, зачем? Она и сама догадалась.

– И с тобой, небось, поделилась, да?

– Что-то типа этого.

– Ну что ты за уродец, Мишка, – в сердцах сказал Юрий. – Почему тебе не живется спокойно? Отправят тебя на пенсию, будешь получать до черта денег – хочешь работай, хочешь лапу соси. Почему тебе нужно наложить большую кучу дерьма напоследок лично мне?

– А потому что я тебя ненавижу, – заявил Михаил, поднимаясь с шезлонга. – И тебя ненавижу, и всю вашу службу.

– Это и твоя служба.

– Нет, уже не моя! – яростно крикнул Мишка. – Пошли вы к чертям, поняли? Ну ладно, жизнь мне испортили, я уже в отбросы пошел, но на хрена вы девчонку обманываете? Ей же еще жизнь жить! Изображаете из себя ангелочков, актеры? Не думаешь, каково ей потом будет, когда она правду узнает, что здесь такое же дерьмище, как и везде?

Лина обомлевала в кустах – жалела уже, что услышала все это. Она понимала, что ей нужно немедленно скользнуть обратно в озеро, выйти из воды, поднимая как можно больше шума, изобразить, что ничего не знает. Но ноги ее словно приросли к земле.

– Ты говоришь как отщепенец, – напряженно произнес Юрий. – Жизнь есть жизнь, и никто не говорит, что в России сахаром насыпано. Но все, что делаю я с Линой – правильно. Потому что так нужно.

– Кому нужно? КБК? Службе внешней разведки?

– Заткнись и слушай. Если тебе дорога честь российского офицера, ты извинишься перед Линой и объяснишь ей, что все, что ты наговорил ей, есть ложь и блажь!

– Честь офицера? – Мишка захохотал. – Ну ты даешь, Юрок! Какая честь, к черту – после всего, что со мной сделали? А с тобой что, лучше поступают? Там, за бугром у нас с тобой была хотя бы видимость свободы. А здесь что? Опять, блин, субординация, дисциплина и, типа, долг перед Родиной. Да плевал я на все это!

В подтверждение своих слов Мишка смачно харкнул на землю.

И Умник сорвался. Не выдержал. Прыгнул на Михаила «вертолетом». Лина уже видела этот его фирменный удар. Она на мгновение зажмурилась, поняв, что сейчас произойдет страшное – Юрка покалечит Михаила, или даже убьет, и его будут судить, и посадят в тюрьму, или сошлют в какие-нибудь лагеря, в вечную мерзлоту. Звуки ударов, пыхтение… Лина открыла глаза и увидела, что Юрий лежит на земле, а Мишка бьет его ногами – с размаху, со всей силы. Все вышло наоборот.

Лина

открыла рот, но не успела закричать, Умник опередил ее. Он крутанулся, снес Мишку на землю и через долю секунды уже сидел на нем, обхватив ногами и не давая пошевелиться, молотил кулачищами по больной мишкиной голове – та только моталась из стороны в сторону.

– Вот тебе за честь офицера, – хрипел Юрий, – вот тебе за Лину, вот тебе за Светку, за Кровавого Диего, за ребят из Беллинхема, которых ты подставил, за все тебе хорошее!!!

– Юрка, прекрати! – завопила таки Лина и ломанулась вперед через кусты. Продралась, вся исцарапавшись сучками, на поляну, схватила Умника за плечи и потащила на себя. – Остановись немедленно! Вы что тут, с ума посходили?

Юрий замер, повернул к Лине лицо, залитое кровью – через весь его лоб шла большая ссадина. Поднял руки ладонями вверх, с недоумением посмотрел на них. Поднялся на ноги. Мишка не двигался, только тяжело сопел. Умник рывком перевернул его на живот, извлек из кармана наручники и защелкнул на мишкиных запястьях.

– Да, сходили на шашлычок… – угрюмо произнес он.

– Он живой? – Лина кивнула головой на Мишку.

– Живой. Оклемается. Для него пара ударов по башке – невинное развлечение.

– И что же дальше?

– Сейчас увидишь. Одевайся пока.

Лину охватил озноб, по коже побежали мурашки. Громко клацая зубами, она накинула рубашку, стянула мокрые трусы, и долго прыгала по земле, стараясь попасть ногой в штанину. Юрий тем временем набрал код на мобиле.

– Бенедиктов? – сказал он. – Ты сегодня дежуришь? Очень хорошо. Пришли машину на поляну к озеру. Да-да, на шашлычную поляну. Пришли «Ворон». Срочно. И Степаненко с Репьевым пускай подъедут. Что значит – не знаешь, где их искать? Пять минут тебе на поиск. Жду. Давай.

Лина села на шезлонг, закуталась в покрывало и обхватила руками колени. Дрожь колошматила ее, она никак не могла согреться.

– Ну, что скажешь? – спросил Умник.

– Н-н-нич-чего.

– В кустах подглядывала?

– Д-д-да.

– Все слышала?

– Д-да.

Он подошел к ней, сел рядом, обнял ее за плечи – сразу стало теплее. Погладил ее по волосам, слипшимся от воды в сосульки.

– Бедная моя девочка, – тихо сказал он. – Представляю, что у тебя сейчас на душе творится. Линка, надеюсь, ты не восприняла этого урода всерьез?

– В-восприняла. Очень даже восприняла.

– Ты поверила этому?

– Н-не знаю. Уже н-не знаю, кому верить. Если окажется так, как он сказал, я умру. Этого я не перенесу.

– Чего не перенесешь? Того, что Россия окажется не раем на земле?

– Нет, я не об этом. Пусть Россия окажется хоть по колено в навозе, для меня это не важно. Уже не важно.

– А что важно?

– Ты. Ты, Умник. Ты должен быть настоящим.

– Я настоящий.

– Я не знаю, что вы там со мной собираетесь делать, в этом вашем КБК… Но если ты меня предашь, то абсолютно все равно, что со мной будет. Пусть меня хоть на кусочки режут, на биообразцы. Ты ведь меня для этого сюда привез? Мишка говорил, что я – твоя добыча.