Особо опасны
Шрифт:
Растрепанные каштановые волосы.
Карие глаза.
Губы Бена шевелились, не совпадая со словами — звук его голоса доносился с секундной задержкой:
— Я еду домой.
О была счастлива.
Бен возвращается!
Бен, ее вторая вторая половина. Эти двое — Бен и Чон — много для нее значат. Собственно, они единственные, кто вообще для нее что-то значат.
Бен — теплое дерево, Чон — ледяной металл.
Бен — заботливый, Чон — безразличный.
Бен занимается любовью, Чон — трахается.
И она любит их обоих.
Что же делать, что же делать?
Проснувшись
— Кто это был? — спросила О у матери, рыская по кухне в поисках «какао-подушечек», которые Паку наверняка выбросила в помойку. (О постоянно выкрадывала список покупок, который ее мать давала их служанке Марии, и дописывала в него «какао-подушечки», хлопья «Лаки чармс», кексы «Хозяюшка», согревающую интимную смазку и сэндвичи с колбасой от «Джимми Дина». Каждый раз, инспектируя кладовку, Паку выкидывала все покупки дочери, за исключением смазки, которую О изымала из сумок Марии, как только та возвращалась из магазина.)
— Это Элеанор, мой инструктор по персональному росту, — объяснила Паку. — Она просто чудо!
— Твой кто?
— Инструктор по личностному росту, — повторила Паку.
Ну, это уж чересчур хорошо, подумала О. Даже не верится. Ее мамины слова крайне обрадовали.
— И что же этот инструктор будет делать, а, мам? — спросила О, поеживаясь от предвкушения.
Разумеется, Паку выбросила все подушечки, так что О пришлось удовлетвориться пшеничными хлопьями в сахарной пудре. Она заглянула в холодильник в поисках нормального молока, а не той однопроцентной дряни, что ее мама закупала, когда не пребывала, как сейчас, в стадии «молоко — это белая смерть». В конце концов О насыпала пшеницу в миску и в отместку Паку стала есть ее руками, загребая хлопья горстями.
— Элеанор считает, что я тоже должна стать инструктором по личностному росту, — ответила Паку, водружая в высокую узкую вазу цветы. — И она поможет реализовать мой потенциал в этом деле.
Представив себе потенциальную реализацию такого потенциала, О чуть не упала со стула.
— Значит, твой инструктор по личностному росту будет инструктировать тебя, как быть инструктором по личностному росту? — уточнила О.
Чтобы потом ты сама могла инструктировать других людей, как быть инструкторами по личностному росту. О с трудом усидела на месте — ей не терпелось рассказать об этом паровозике идиотизма Бену (Бен возвращается!) и Чону.
Паку проигнорировала вопрос.
— Она чудесный человек, — заявила она.
— А как же твоя косметическая пирамида?
— Это слишком несерьезно, — ответила Паку и, поправив цветы, довольно улыбнулась. Вдруг ее озарило: — Дорогая! Да ведь и ты можешь стать инструктором тоже! И тогда из нас получится прекрасная команда! Мать-инструктор и дочь-инструктор, представляешь!
— Тогда тебе придется признать, что у тебя есть дочь старше десяти лет, — заметила О и запихнула в рот горсть хлопьев.
Паку бросила на дочь внимательный взгляд, полный, как показалось О, истинно инструкторской проницательности.
— Конечно, с прической надо будет что-то делать, — пробормотала Паку. — И с этим твоим пирсингом тоже.
— Может, из меня даже выйдет чирлидерша группы инструкторской поддержки, — добавила О.
Ура-ура.
Чон, сидя в черном кожаном кресле, смотрел по телевизору инаугурацию нового президента
Чон его прекрасно понимал — он и сам немало километров отшагал по мусульманскому миру.
Хорошо, что Бен возвращается. Новый президент тоже так считал. Тысячи людей в зале и миллионы телезрителей внимательно слушали речь президента — мол, безумному обогащению и разгулу потребления пришел конец, третий мир гораздо ближе, чем мы думали, — во всех отношениях.
Рецессия.
Депрессия.
Репрессия.
Что так скажи, что эдак, а суть одна — пирог-то крохотный, и все участники трапезы держат свои ножи наготове (к слову о видео с отрезанными головами). Повсюду массовые увольнения и сокращения, стоимость компаний стремительно падает, фирмы банкротятся, закрывают свои подразделения и оптимизируют производство. А картель Баха от этого только выиграл (ой-ей!).
— И что нам ответить на это послание? — спросил Бен друга по скайпу.
— Думаю, надо пообщаться на эту тему с мексиканцами.
— Ты ведь знаешь, что совсем не всегда насилие — наилучшее решение? — поинтересовался Бен.
Но и не всегда — худшее, подумал Чон.
Такое уж у него было настроение — недружелюбное.
Чон смотрел, как бывший президент — более известный как Марионетка — машет рукой и забирается в вертолет.
Со времен разборок с байкерскими группировками на Чона и Бена никто не наезжал. Тогда байкеры напали на одного из их распространителей и забили его до смерти монтировкой. Таким образом они пытались донести до Бена и Чона простую мысль — не стоит им торговать травкой в Сан-Диего и его окрестностях.
Бена, естественно, не было — он опять где-то творил добро. Так что Чону пришлось разбираться с этой проблемой самому. И вот как он это сделал.
Вернемся в прошлое.
Чон ехал в сторону Фан-Дога по Пятому шоссе в классическом «форде-мустанге» черного цвета.
Этимология названия:
Сан-Диего: San Diego — Sun Diego — Sun Dog — Fun Dog. [22]
На заднем сиденье под покрывалом притаился ремингтон «870-SPS Super Slug»,гладкоствольное ружье двенадцатого калибра с установленным нарезным стволом с креплением под оптический прицел и резиновой рукояткой, благодаря которому «охота на отдаленные и малочисленные стада оленей станет простой, как никогда прежде».
22
Сан-Диего (Sun Diego)— «солнечный» Диего, Сан-Дог (Sun Dog)— «солнечный пес», Фан-Дог (Fun Dog)— «забавный пес».
Ну а пока ружье лежит и дожидается своего часа — важной встречи, которая предстоит Чону.
Чон предпочитает не затягивать встречи и совещания. Это правило он усвоил, прочитав книгу «То, чему вас не научат в Гарвардской школе бизнеса».
Хорошая встреча — короткая встреча.
Доехав до Сан-Диего, Чон отыскал нужный ему дом в районе Голден-хиллс и припарковался. Он вытащил ружье («Просыпайся, мы уже приехали!»), пересек улицу и постучал в дверь.
Ему открыл Монтировка — огромный волосатый ублюдок в майке-алкоголичке. Даже на плечах у него кустилась шерсть.