Особое условие
Шрифт:
Еще один пронзительный взгляд, и он едва ли не бегом покинул покои. Оставив меня — сев на постели, я огляделась — в однозначно мужской спальне.
Осознание этого факта повергло в шок и породило множество вопросов. Я сползла с постели и огляделась. Да, комната носила явный отпечаток мужчины, но, может, я себя просто накручиваю? Ведь он принес меня не в гарем, чего раньше времени паниковать. Подумаешь, поселил в гостевую комнату, но какой ей еще быть, как не мужской? На мужской-то половине!
Успокоенная этими мыслями, я прикрыла лицо корфой и ради любопытства выглянула
Они посмотрели на меня, я на них. Не придумав, что сказать или спросить, просто вернулась обратно и закрыла дверь. Одно хорошо — без разрешения акифа сюда тоже никто не войдет.
Странным образом это подействовало успокаивающе, и я расслабилась. На то, что меня здесь бросили, не обижалась, все понимая. Удивительно вообще, что он собрался со мной ужинать. У него же там распутывание нитей заговора, допросы пленных и предательство жены. Интересно, Замиру поймали или сбежала? Не хочется быть той, кто раскроет акифу ее истинное лицо.
Долго вариться в собственных мыслях не дали пришедшие служанки. Уже немолодые женщины, которые были на удивление молчаливы, общаясь со мной знаками. Лишь когда я задала какой-то вопрос, а женщина дотронулась до своих губ, показывая, что не может говорить, поняла, что они немые.
Хорошо, наверное. Никто сплетни обо мне распускать не будет. Еще один нюанс заботы акифа. Я позволила провести себя в ванную и помочь с купанием. Среди них была массажистка, мне еще и массаж после сделали, умаслив тело благовониями. Из ванной комнаты я вышла распаренная и порозовевшая, ощущая себя наложницей в национальной одежде игенборгских женщин. Синее струящееся платье в пол, с высоким воротником и длинными рукавами, было щедро украшено красивой вышивкой.
Мои вещи унесли почистить. К сожалению, вместе с бельем. Когда я спохватилась, служанки уже ушли со всей моей одеждой. Не бежать же за ними вслед, крича при охране: «Верните мое любимое бюстье и панталоны!»
После купания и массажа разморило, а тишина комнаты только усилила сонливость. Заняться было нечем, после всех волнений и приключений потянуло в сон. Прилегла на мягком диванчике.
Ложиться в постель не решилась. Все же вдруг акиф придет, а я встречаю его в кровати. Нехорошо. А тут как бы все прилично. Ждала и, извините, задремала. Подложила под голову шелковую подушку, устраиваясь поудобнее. Место удара на лице уже не болело, наверное, целитель поработал. Еще при купании заметила, что следов ни на руках, ни на теле нет.
Когда засыпала, мелькнула мысль, что корфу я так и не надела. Но Зейд говорил, что можно ее не надевать, и, кажется, ее тоже унесли в чистку. Все же мое валяние на земле одежде на пользу не пошло.
«Надеюсь, моим людям сообщат, что со мной все в порядке», — подумала я уже сквозь сон и отключилась.
Разбудила меня служанка с ужином, но я не стала вставать. Женщина сервировала стол и ушла. Есть я не хотела и осталась лежать. Поняла, что акиф занят и разговора сегодня уже не будет. По-хорошему, следовало перелечь в кровать, но было лень двигаться, я пригрелась. И снова провалилась
Во сне ожили события дня. Довлат и Замира кружили вокруг меня. Потом Довлат с окровавленным лицом кричал, что я его жена и должна следовать за ним. Схватил за руку и потащил к провалу в шахте.
— Нет! Нет! — закричала я и проснулась. Увидев рядом с собой мужскую фигуру, отпрянула.
— Это я. Прости, если разбудил.
Свет в комнате погасили, в полумраке я перепутала Зейда с Довлатом, но знакомый голос успокоил. Я лежала на кровати — наверное, акиф перенес.
— Простите. Кошмар…
Я провела по лицу рукой, прогоняя остатки сна и садясь на постели. Зейд присел на край и в лунном свете, падающем из окна, выглядел очень усталым и каким-то разбитым.
Вряд ли смерть брата так подкосила. Его он давно похоронил.
— Вы узнали про Замиру? — с сочувствием спросила у него.
— Да… Это удар для меня. Ее поступок заслуживает смерти, но я не могу убить мать моих дочерей.
— Что будете делать?
— Сошлю ее в храм, куда она так рвалась уйти. Для всех она решит посвятить себя богине, уйти от мирской суеты, а на деле… запрут в камере, из которой она уже не сможет выйти. Жрицы, которые прикрывали отлучки Замиры из храма, станут ее тюремщицами, иначе я уничтожу их культ на своей земле.
— Мне жаль…
Наказание жестокое, но справедливое. За предательство и бунт везде платят кровью, а она хладнокровно приговорила к смерти многих людей, с которыми жила бок о бок, и в том числе наследника.
— Столько злобы и ненависти… Как я мог этого не замечать?!
Он выглядел таким потерянным. Дотянувшись до его руки, накрыла и сжала своей.
— Мои родители тоже считали Минаэля идеальной партией, прочили в женихи. И он поначалу производил приятное впечатление, а потом едва не убил моего помощника, лишь бы задержать мою поездку сюда. Никогда не знаешь, на что окажется способен другой человек.
— Ты его любила? — Акиф развернулся всем корпусом ко мне.
— Нет, он не успел задурить мне голову.
— А меня? Ты могла бы полюбить меня?
— Зейд… — растерялась я.
— Потому что я тебя люблю.
Признание прозвучало просто, без мишуры красивых слов, и подкупило своей искренностью. Я не знала, что ответить. Совру, если скажу, что он мне безразличен. Зейд умеет произвести впечатление, но я запретила себе о нем думать, понимая, как много нас разделяет. Но сейчас, когда он коснулся рукой моих волос, пропуская их сквозь пальцы, когда погладил по щеке, стал склоняться ко мне, было сложно помнить об этом.
Вместо того чтобы отстраниться, я прикрыла глаза, вдыхая его запах. Чувствуя рядом тепло сильного мужского тела.
— Ты сможешь полюбить меня? — повторил он вопрос мне в губы. Пока только едва-едва касаясь их. Дразняще настолько, что хотелось самой поцеловать его, чтобы он не требовал ответа.
Попыталась в памяти воскресить Рейна, но воспоминания о пирате поблекли, вытесненные реальным мужчиной. Его дыханием, осторожными касаниями его рук, от которых внутри становилось тепло и просыпалось желание. Наверное, я сошла с ума, но прошептала: