Осознание

thelordofthedark

– Зачем ты все это говоришь? – спросила Женя уже тише, глядя на него исподлобья и уже, видимо, совсем по-другому смотря на то, что делала, – Тебе то что?

– Скажем так, – вздохнул Эдвард, – я пытаюсь помочь там, где могу это сделать. У меня в этой жизни накопилось слишком много неоплаченных грехов, но хотя бы здесь я могу сделать доброе дело. Хочешь верь, хочешь нет… – он пожал плечами, – И в любом случае, я прошу тебя, сходи сейчас на площадь и подойди к Электронику. Он после разговора с тобой света белого не видит…

– Я подумаю, – кивнула Женя, старательно пряча от него глаза. Может быть, даже что-то

и получилось, понадеялся Эдвард, глядя, как она засеменила дальше по аллее. Только самому захотелось рассмеяться от того, каким стал в этом «Совенке», прежде не обращавший внимания на такие мелочи, как человеческие чувства.

– Ну что, сводник? – дверь приоткрылась и оттуда, ехидно улыбаясь, выглянула Алиса, – Решил другим личную жизнь налаживать? – уже успела переодеться и, кажется, отлично слышала весь разговор, все равно у этих домиков звукоизоляция была почти нулевая.

– Это ты меня таким сделала, – улыбнулся Эдвард, – не думаю, что стал бы тратить свое время на подобное раньше…

– Неужели? – Алиса снова улыбнулась, – зайди на минутку, – ее голова снова исчезла в проеме, но дверь осталась открытой, пришлось принимать приглашение.

Вздохнув, Эдвард снова зашел в комнату, где обнаружил Алису, стоявшую перед ним в своем красном платье, отлично подчеркивающим уже вполне оформившуюся фигуру, оставлявшим открытыми руки с плечами, на которых висели только тонкие поддерживающие бретельки, и ноги ниже колен. Девушка, задорно улыбаясь, чуть покрутилась, стараясь показать себя со всех сторон.

– Ну как тебе? – первоначальная улыбка прошла и даже немного смутилась, задавая такой вопрос, но Эдвард в ответ только рассмеялся и, недолго думая, обнял ее.

– Ты самая красивая, даже нет никаких сомнений, – смело признался, чувствуя, как девушка обняла его в ответ, доверчиво прижимаясь к нему, – Ради только тебя одной стоило попадать в этот «Совенок».

– Может, хотя бы сейчас расскажешь, как же ты сюда попал? – поинтересовалась Алиса, поднимая на него взгляд, – Я просто уже не могу вот так от тебя чего-то ждать. Ты порой такой закрытый бываешь, словно что-то скрываешь… расскажи уже…

– Ты уверена, что хочешь это услышать? – вздохнув, спросил Эдвард, отпуская Алису, и в ответ получил только один утвердительный кивок. Она напряглась, намереваясь хотя бы в этот раз добиться правды, но и он сам уже устал постоянно избегать этой темы, которую все равно когда-нибудь и пришлось бы озвучивать, – Это долгий разговор, и боюсь, что тогда на дискотеку мы уже не успеем…

– И черт с ней, вожатая и без нас неплохо проведет время, – буркнула Алиса, садясь на кровать и складывая ручки на коленях, – Только ты правду говори, ладно? Не надо мне врать больше…

– Хорошо, – Эдвард снова глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Встав перед ней на одно колено, взял ее ручки в свои, тепло ее ладошек казалось сейчас необходимым, чтобы заставить себя говорить правду, с которой все сейчас могло и закончиться, – Алис, скажи, ты веришь, что наш мир не только то, что мы видим перед глазами? – надо было ее хоть как-то подготовить перед тем, как сказать самое главное.

– Не совсем понимаю, что ты хочешь сказать, – недоверчиво посмотрела на него Алиса, – Не уходи от темы…

– Я и не ухожу, – покачал головой Эдвард, – Просто ответь мне, ты веришь, что существовать

может не только этот мир, который ты сейчас видишь перед глазами?

– Не знаю, – покачала головой в ответ, крепче сжав его ладони, – Никогда об этом не задумывалась… зачем ты все-таки спрашиваешь?

– Потому что для меня это очень важно, – он еще раз вздохнул, не зная даже, с чего сейчас начинать, – Алиса, сейчас запомни, что то, что сейчас скажу, действительно является правдой, и для меня самого трудно принять все происходящее здесь… Это для меня не меньшее безумие, если посмотреть со стороны, чем и для всех вас… – еще раз вздохнув, все-таки выдавил из себя, – Алиса, я ведь один из тех, кого вы должны ненавидеть. Кого в этой стране когда-то истребляли, как врагов…

– На фашиста ты не похож, – нервно усмехнулась девушка, но он только сжал ее ладошки, заставляя замолчать, и улыбка с ее лица исчезла так же быстро, как и появилась. Снова посерьезнев, только кивнула, готовая слушать дальше.

– Я потомственный дворянин, Алис, – кивнул Эдвард, – Я родился в благородной семье и с рождения готовился возглавить обширные территории того королевства, которому мои предки принесли клятву верности, понимаешь? – в глазах девушки удивление смешивалось с недоверием, но, как и обещала, просто слушала дальше, лишь один раз кивнув. Сам с трудом подбирая слова, Эдвард продолжил, – Меня учили убивать и командовать, я вел в бой армии… я жертвовал тысячами жизней и убивал еще больше… Ты же мне не веришь, не так ли? – грустно усмехнулся, чувствуя, как девушка еще крепче вцепилась ему в руки.

– Это не очень похоже на правду, – покачала головой Алиса, – Как-то слишком нереально… Ты словно очень талантливо врешь…

– Я не хочу тебе врать, – покачал головой Эдвард, – Равно как и не хочу тебя терять. Я уже слишком много дорогих мне людей потерял, чтобы потерять еще и тебя. Не знаю, как и зачем я попал в этот лагерь, но здесь я встретил девушку, которую снова мог полюбить. И поэтому мне за тебя очень страшно…

– За меня? – Алиса не знала, что и думать, это видно по глазам. Ей хотелось верить Эдварду, но она никак не могла принять такие слова, звучащие слишком абсурдно для этого маленького мирка советского пионерского лагеря, куда отправляют на летний отдых детей рабочих и служащих из ближайших городов.

– За тебя, – повторился Эдвард, – Я прошел через очень многое, но не смог сохранить жизни тех, кто мне дорог. За свою жизнь полюбил всего лишь однажды, и не смог ее защитить…

– А кто она была? – глухо спросила Алиса, и Эдвард увидел слезинки, появившиеся в уголках ее глаз, но, раз уже собирался говорить правду, то нужно было доводить все до конца, теперь даже не обращая внимания на то, как им самим будет тяжело ее воспринимать.

– Она была дочерью другого дворянского дома, – кивнул Эдвард, – Только с ней я позволял себе верить, что могу быть счастлив, но, в тот день, когда мы обвенчались, не смог ее защитить… мне не хватило какой-то секунды, чтобы закрыть ее своим телом… – эти воспоминания давались ему слишком тяжело, сам едва сдерживался от того, чтобы не закричать. Боль словно заново вскрывала его душу, загоняя под сердце бритвенной остроты лезвие, – Я ее потерял… и поклялся, что никогда больше не позволю кому-то еще погибнуть просто потому, что он стал мне дорог…