Осознание
Шрифт:
– Что это сейчас было? – злой и недовольный голос вырвал Эдварда из размышлений где-то через полчаса ожидания, явившись вместе с самим Пионером прямо перед ним. Разорвав контакт с первым вызванным духом, он в ответ спокойно поднял глаза на своего собеседника, стоявшего всего в шаге от него и с трудом контролирующего свою ярость.
– Я же сказал, что найду тебя, – спокойно встав и потянувшись, Эдвард посмотрел ему в лицо в ответ, – Как видишь, я не бросаюсь словами на ветер…
– Как ты это сделал?! – рявкнул Пионер, делая шаг ему навстречу, – Как ты смог обратиться ко мне?! Я услышал твой голос, а потом меня и вовсе дернуло сюда! Без всякого моего участия! Как ты, черт возьми, сделал это?!
– Вытянул руку! – рявкнул Эдвард в ответ, привычным командным тоном, как что его собеседник даже отступил на шаг, успев отвыкнуть
– И зачем тебе? – пытаясь обрести первоначальный настрой, Пионер усмехнулся и протянул ему руку, – ты же все равно не можешь… – договорить не сумел, поскольку Эдвард протянул в ответ свою руку и каким-то образом смог его коснуться. Шокированный этим, Пионер только и мог, что переводить взгляд со своей руки на Эдварда и обратно, не понимая, что сейчас происходит.
– Это называется круг Дамноса, – злобно усмехнувшись, сказал Эдвард, – Здесь ты материален. И знаешь, что это значит? – Пионер все еще был слишком шокирован происходящим, что ответить, и пришлось самому заканчивать фразу, – Что могу причинить тебе боль… – прежде, чем его собеседник отреагировал, резко кинулся вперед, ударив Пионера кулаком в лицо, после сразу же проводя болевой захват, в ответ услышав только вскрик удивления и боли.
– Что это значит?! Кто ты вообще?! Как ты это сделал?! – Пионер практически кричал, пытаясь высвободиться, но Эдвард, зажав его один раз, отпускать не собирался, выкручивая руки все дальше и дальше, пока не повалил на колени, – Отпусти меня, урод! Да ты знаешь, что я с тобой сделаю! Да ты знаешь, кто я вообще такой!
– Я прекрасно знаю, что ты такое! – бросил ему Эдвард, сняв с пояса еще один провод и крепко связав руки Пионера, – Ты очередной псих, что мне встретился на пути, и, к твоему большому невезению, ты мне нужен!
– Я тебя убью! Убью, сволочь! – кричал Пионер, стараясь подняться на ноги и освободиться, когда Эдвард, закончив с узлом, встал перед ним, – Я уже всех здесь убивал! Убью и тебя! Убью, понял?! – дав ему выговориться, Эдвард с размаху ударил его ногой в лицо, бросив на спину и превратив дальнейшие вопли в мычание и бульканье кровью, брызжущей теперь из разбитого лица.
– Конечно, ты уже всех здесь убивал, – взяв медную печать, Эдвард бросил ее в костер, после чего снова вернулся к Пионеру, – Ты убивал, много убивал… – еще один удар ногой, в этот раз уже по ребрам, заставив того скорчится от боли, – Тебе ведь нравилось их убивать, не так ли?
– Козел! – захрипел Пионер, глядя на него с такой ненавистью, что, казалось, еще немного, и прожжет в нем дыру, – Сволочь! Думаешь, мне впервой?! Да я уже здесь столько пережил! Я вырежу этот лагерь к чертовой матери! Думаешь, мне трудно! Урод! Я всех здесь перебью! И Алиску твою вспорю, вскрою и кишки вытащу! – это угрозу оборвал еще один удар ногой в лицо, заставив подавиться словами и только кашлять кровью.
– Ты ошибся только в одном, – прошипел Эдвард, присаживаясь перед ним, – Я действительно не такой, как ты и сказал. Я палач, понимаешь… – он усмехнулся, заметив, что Пионер опять на нем сосредоточился, – ты маньяк, это понятно с первого взгляда. Тебе нравится убивать, ты чувствуешь удовольствие от этого. Хотя думаю, тебе гораздо больше нравится видеть страх твоих жертв… – Пионер попытался подняться, но Эдвард припечатал его обратно к земле одним ударом, – А вот я не вижу в убийствах и боли ничего особенного. Мне скучно в такие моменты… Хотя убивать я умею превосходно…
– Кто же ты такой, урод?! – прохрипел Пионер, уже больше не делая попыток вырваться, сообразив, чем все это грозит, – Откуда ты?! И как ты все это сделал?
– Хорошо, давай попробуем наладить конструктивный диалог, – кивнул Эдвард, – только сначала одна вещь… – прежде, чем его пленник успел поинтересоваться, какая именно, с силой воткнул ему позаимствованный в клубе кибернетиков нож глубоко в ногу, медленно проворачивая его в ране. Пионер закричал от боли, задергавшись, но тем только усиливая свои страдания. Продолжая давить на рукоятку, Эдвард напомнил, – Не стоило тебе обижать Алису. И тем более, не стоило тебе врать про то, что я целовался со Славей на пляже… Хотел посмотреть, что из этого будет?
– Они куклы! – взвыл Пионер, но снова сорвался на крик,
– Кукла здесь ты! – бросил Эдвард, вытирая лезвие о траву, – чокнутая и давно сошедшая с ума кукла, зациклившаяся на собственной жестокости. Глупо и бессмысленно… – он сделал вид, что снова собирается ударить, от чего Пионер дернулся, но вместо этого спокойно отложил нож в сторону, – А вот теперь мы поговорим… Видишь ли, ты сам стал тем ключиком, который привел меня к нужным размышлениям, как видишь, оказавшихся успешными. Ты когда-нибудь слышал о теории многомерного пространства? – видя, как непонимающе уставился на него Пионер, только вздохнул, – Что ж, давай я тогда все тебе расскажу. Видишь ли, любой мир это куб трехмерной реальности, плавающий в бесконечном «ничто», но он такой не один, – Эдвард пытался руками это обрисовать, – Их бесконечное множество, прицепленных друг к другу, порой очень плотно, а порой едва цепляясь друг к другу… понимаешь, да? Как этот лагерь, как я уже сообразил, десятки тысяч «Совенков», держащихся рядом друг с другом. Только вот есть одна особенность. Миры отличаются друг от друга. Подавляющее большинство составляют бета и дельта миры, они… обычные, если так можно выразиться, в них нет ничего особенного. А есть еще омега-миры, они поглощают беты и дельты, когда те израсходуют свои возможности и подходят к логическому финалу. Омега-миров очень мало, но все они жестко взаимосвязаны друг с другом, так что изнутри и непонятно, где начинается один и заканчивается другой… И потому у меня нет копий, потому что омега-миры не копируются. И я родом из такого омега-мира, и уверяю, там нет ничего хорошего. И существуют еще альфа-миры, самые редкие и подвижные. Альфа-миры могут касаться бет и дельт, вступая с ними во взаимосвязь и порождая многочисленные копии, таким образом. Они способствуют тому, что Вселенная все время растет и развивается, пусть и их взаимодействие абсолютно случайно и не несет никакого смысла в конкретных случаях. Порой копии могут быть точным повторением оригинала, порой отличаться в деталях, а порой отличаться настолько, что с трудом можно найти что-то общее… Понимаешь? – Пионер вроде как кивнул, и Эдвард тогда продолжил, – Вот и хорошо. А теперь слушай внимательно. Как я понял, хоть и долго размышлял, этот лагерь является характерным альфа-миром. Только этот мир кем-то запрограммирован и устроен на создание одинаковых копий, где все зависит только от такого вот попаданца, как ты или я. Ты же говорил, что здесь тысячи таких миров и копий? Да? Значит, каждая копия чем-то отличается от оригинала, от каких-то его принятых решений и выбора. Как только он подходит к выбору, происходит разделение, – Эдвард развел руки в стороны, – И вот у нас уже две копии, в одной ты пошел одним путем, а в другом уже другим. И так раз за разом, снова и снова, – Эдвард снова посмотрел на Пионера, – Так ведь?
– Я не знаю! – прохрипел тот в ответ, – Я видел тысячи своих копий, тысячи витков! Они ничем не отличаются друг от друга! Все одинаковые!
– И твои копии тоже? Все такие же бездумные маньяки? – поинтересовался Эдвард и усмехнулся, заметив, как Пионер задумался, – Вот ты и ответил на мой вопрос. Самым интересным моментом здесь становишься ты сам. Научился выходить за пределы своего мира, за его рамки и путешествовать по другим… – схватив своего пленника за шиворот, подтянул его ближе к себе, – и я хочу посмотреть на эти миры. Посмотреть, чего достигли там…
– Хочешь, чтобы я тебя перенес?! – Пионер пустил кровавые слюни, – Да вот черт тебе! Я здесь тебя убью!
– А вот это мы посмотрим… – Эдвард оставил его и вернулся к костру, откуда отверткой вытащил уже раскалившуюся медную печать. Осторожно взяв ее клещами, вернулся к Пионеру, – Я предусмотрел и такой вариант, в котором не получится легко добиться твоего согласия…
Он закричал, когда Эдвард свободной рукой открыл ему грудь и приложил раскаленную печать чуть выше солнечного сплетения, крепко прижав. Рельефный рисунок в виде нескольких переплетенных рун глубоко вошел ему в кожу, выжигая на этом месте шрам. Запахло горелой кожей и мясом, Пионер забился, но Эдвард держал его крепко, не позволяя нарушить отпечатавшийся рисунок, а потом резко сорвал печать, оставляя на груди выжженный шрам. Прежде, чем Пионер успел прийти в себя, Эдвард снова разрезал левую ладонь, в этот раз крест-накрест и, дождавшись, пока кровь соберется в царапинах, приложил руку к ожогу, от чего пленник снова закричал.