Останься со мной
Шрифт:
***
Ту свадьбу пережили лишь двое. Василиса и ее муж Иван Премудрый. Победитель Змея, князя Тугарского. Пленитель Кощея Бессмертного. Он вез, как доказательство своего геройства, рассказы, невесту и кинжал, в котором, если верить преданию, заключена Кощеева жизнь. Правда те, кто почитал Коща, как бессмертного правителя, стали именовать его Мертвым богом, и говорить, что в Игле заключена его смерть. Да кто б их слушал, адептов поверженного зла?!
На этом, как правило, и заканчивалась сказка про царевича Ивана и Кощея бессмертного. Мало, кто помнит, что царица Гардарики вела тихую затворническую жизнь, что вопреки чаяниям супруга родила ему одну лишь единственную
— Ты носишь дитя. Князя Бореи. Первого и последнего в роду. Его жизнь и защита оплачены. Но так будет не всегда. Пернатые Змеи, пришлые в этом мире. И не обзавелись Щуром-покровителем. Но род ваш должен быть сохранен. Старший из братьев в Нави ни живой, ни мертвый. Кощеем к Нави прикованный. Двое младших пали, но позже старшего. В этот раз дань оплачена, но и впредь каждый младший будет длить жизнь старшему. А старший должен длить род. Поможет ему в этом осколок души Горыни. Его ни сломать, ни потерять нельзя. Только суженой отдать.
Взяла молодуха в руки застежку, а та возьми и кольцом обратись с тремя камнями огненными.
Старуха пропала, а княгиня и поплакать бы рада, да слезами от коршунов дитя и земли не защитишь. Пришлось сохранять, что от мужа с братьями досталось. Годы прошли, и рассказала она выросшему сыну лишь то, что упомнила. А тут и молва про подвиг Ивана да предательство Горыни разнеслась. И не поймешь, где правда, где вымысел. Кто герой, а кто предатель.
– ---
[1] Таль — знатный заложник, взятый для обеспечения точного выполнения договора с поверженным противником.
Глава 9, в которой Василиса выбирает путь, но не торопится следовать ему
Первый вдох дался с трудом. Василиса хватала ртом воздух, пока из глаз не потекли слезы. С души, которая едва вернулась в тело, воротило. Внутри поселилась едкая горечь. Само тело ощущало себя не лучше. В колени и ладони упирались острые камни, а холодный ветер норовил забраться под воротник. Василиса рухнула на землю, перевернулась на спину и закричала во весь голос, выплёскивая с клубами пара боль, страх и разочарование. С криком душа опустела. Осталось лишь чувство жгучего стыда и вины. Весь ее род построен на лжи и предательстве, каждый произошел от женщины, отравленной любовным зельем. Как таких потомков вообще Мать-земля носит? Как они смеют править Гардарикой?
— Ты почему это допускаешь, Макошь?! Где твоя хваленая справедливость? – Василиса лежала на спине, раскинув руки и глядела как наливается красным небо Нави.
— Справедливость? — богиня стояла, оперевшись на высокий камень. — Что ты знаешь о справедливости, дитя? Считаешь, Иван был несправедлив, победив тирана Кощея и его приспешника Горыню, взяв в жены Василису, чтобы примирить тех, кто был за власть древнего ведьмаря и выступал против нее? Он был несправедлив, когда вывел из-под гнета магов? Ты знаешь, сколько матерей прошлого благодарили Судьбу за такого царя? Справедливость правителя – творить общее благо, пренебрегая частным.
— Нет. — Василиса поднялась. Слова Пряхи разозлили. — Это не справедливость — это оправдание.
— Хочешь покажу, как Кощъ пытал
— Нет. Покажи мне, как Кощъ предавал близких, а Горыня брал женщин против воли. Покажи, как Василиса убивала безоружных. Покажи мне это, и я скажу, что они получили по заслугам! — Под конец Василиса кричала в бессильной ярости.
— То есть ты ставишь знак равенства между справедливостью и воздаянием, так? Что ж, это будет интересно, царская дочь. Я дам тебе возможность быть справедливой. Но прямо сейчас тебе пора искать жениха, а не совать нос в старые сказки. И не забывай кто ты.
Последние слова уже донес ветер. Василиса утерла кулаком раскисший нос. Споры с богами опасное дело: это всякий знает. Но Василиса раз за разом продолжала спорить с Судьбой.
— Все равно так неправильно. Интересно, чего такого Горыня попросил у Двуликой, что она его так облагодетельствовала?
Увы, путь следовало продолжать без ответа на этот вопрос. Василиса присмотрелась к седому камню, возле которого стояла богиня. Прежде чем отправляться в путь, нужно понять не только, куда идти, но и где находишься.
На камне, проступила огненной вязью надпись: «Как прямо ехать — живым не быть; направо ехать — женатым быть; налево ехать — богатым быть».
— Отличный путеводный столб, ничего не скажешь, — Она повертела на запястье шнурок, подаренный чудой и огляделась. Кругом искрился алым закатным блеском снег пустоши. Плотный, не тронутый, не реальный. Дорога не выбрана, а значит, ее не существует. Василиса прочла еще раз.
— И все в мужском роде… Видимо, распутье не для женского ума дело. Ладно, если я что-то не понимаю, это совершенно не значит, что оно не имеет смысла. Так, с «женатым быть», пожалуй, самое простое – этот путь ведет к Велимиру. То, зачем я здесь. Найти жениха, вывести его из Нави, оправдать свое честное имя и получить в награду положенное «долго и счастливо». В противовес этому «богатым быть». Зачем мне богатство в Нави? Да и откуда оно у покойников? Все умирают одинаково нищими. Нет, этот путь служит лишь для того, чтобы увести от цели. Точно не пойду.
Надпись «богатым быть» тут же исчезла. Василиса хмыкнула и, сомкнув брови, уткнулась в третью: «живым не быть». Непонятно, куда приведет ее центральная дорога, но ясно, что это будет путь рода Премудрых. Тут он начался, тут и должен завершиться. Сердце рвалось идти туда. Узнать, чем закончилась кровавая свадьба, и искупить вину царевича Ивана, выполнить просьбу дочери Кощея. Тропа манила, звала. Казалось, ее ждут там.
«Но ведь царевича Ивана даже не было среди Щуров, а я всего лишь непризнанный бастард рода Премудрых. Какой им от меня толк? Горыня умер на той свадьбе. Победившая сторона объявила себя добром и придумала свою версию событий. Богиня права: нужно исполнить то, для чего я здесь. Найти и вывести Велимира. Он — настоящее, а древний Пернатый Змей — поросшее мхом прошлое, изменить которое я не могу, максимум, рассказать Огану, как дело было».
Мысль о мимолетном знакомом укутала душу в печаль. Так грустят о возможном и несбыточном одновременно.
«Интересно, ведь древней Василисе тоже нравился предок Смогича…»
Боярыня вырвала из собственных мыслей это «тоже», яростно растрепала его по ветру и произнесла громко:
— Я иду направо, туда, где «женатым быть».
Центральная надпись вспыхнула и исчезла, а черный камень превратился в проход.
Василиса шагнула внутрь, ощущая, как спину ей жгут десятки пар глаз. Обернулась, но сзади лишь дрожал едва различимый в малиновом зареве, пустой мост.