Останься в Вейзене
Шрифт:
Знать бы ещё, кому здесь молятся. Я пока только посылать научилась.
Глава 6
Радуйся, пока есть повод
Гетбер не обманул — живёт и впрямь близко, в самом центре элитной тусовки. Подумалось вдруг — я ведь совсем мало знаю о нём. Что он успел достичь за свою жизнь? Какие почести? Простые учителя не обращаются к директорам академии на «ты». И не живут в сердце крутого продвинутого города.
Хотя квартирка небольшая.
Хорошо устроенная, но лишенная излишеств кухня. Две комнаты: в одной я успела различить кровать,
Гетбер оставил меня в кухне, даже кружку с горячим чаем вручил. Оказалось, у него есть целая коллекция глиняных чайничков, почти как у Ирмалинды, и даже готовая заварка имеется. А сам спрятался за дверью спальни. Полноценное освещение он включать не стал, сэкономил, так что пребывание моё подсвечивал лишь один-единственный ночник над столом.
После улицы здесь было так тихо и спокойно, что даже перехотелось волноваться. Делайте, что желаете, но добровольно я отсюда не уйду. А в следующий раз двадцать раз подумаю, прежде чем вновь поехать в город. Слишком уж неприветливым он стал, когда пришла пора прощаться. Муж-абьюзер, не иначе.
Вернулся Гетбер быстро — я даже половину чашки не успела выпить. Вернулся непривычным, домашним. Просторные штаны, слегка даже мятые, и что-то типа нашей футболки-оверсайз с рукавами до локтей. Серый низ, белый верх. Мокрые волосы зачесаны назад и открывают высокий лоб. Движения плавные и мягкие, как у дикой кошки. Само собой, удобно быть смелым, когда ты в собственной пещере. А воды все кошки боятся, даже такие гордые.
— Я приготовил тебе сухую одежду, — сказал Гетбер тихим вкрадчивым голосом, — дальняя комната. Переодевайся и возвращайся.
— Да у меня своя есть, — заметила я, — правда, она тоже промокла.
Гетбер кивнул и пообещал:
— Развешаем. У меня здесь особая система для высушивания вещей, — и кивнул наверх. Оказалось, по потолку проходит сеть из нескольких джутовых канатов. Ну, вот я и сама оказалась внутри корабля. Бежать теперь — только в открытое море.
Случаются иногда безвыходные ситуации. Вот как у меня сейчас. Неправильно рассматривать элементы чужой личной жизни, которые мне никто не планировал показывать. Но и не разглядеть хотя бы в общих чертах кабинет Гетбера будет фатальной ошибкой. Когда мне ещё выпадет шанс прикоснуться к изнанке самого таинственного человека во всём городе?
Мне отчего-то казалось, что такой человек, как Гетбер, должен содержать кабинет в идеальном порядке. А у него здесь была тысяча и одна вещь. Книжных шкаф, где помимо книг устроились статуэтки, изображающие зверушек и выполненные в разных техниках, будто Гетбер привёз их из самых разных мест. На столе — несколько подставок с канцелярией, какую только душа пожелает. А над столом — что-то вроде ловца снов с длинными пестрыми перьями. Одну из стен занимает масштабная желто-коричневая карта, совсем непохожая на привычную мне. Будь больше времени (у меня) и света (в комнате), нашла бы Вейзен и посмотрела, как у него с близостью к морям.
А на подоконнике, прислоненные к стеклу, замерли цветы в причудливых горшках, украшенных бусинами, жемчужинами, керамикой. Это меня, наверное, больше всего поразило. Не горшки даже, а общность наших с Гетбером
Не стану спрашивать — поймет, что подсматривала.
Хотя он-то проницательный, и так поймёт.
В качестве сменной одежды Гетбер предложил мне почти такой же комплект, в каком вышел сам. Правда, штаны оказались широки мне на поясе, удержались на честном слове, а в распашонке я утонула. Хотя какая разница. Одежда сухая, не липнет к телу холодным мокрым пластом, и уже за одно это душа воспылала к Гетберу радостной благодарностью. Ей, глупой, немного надо.
Когда я вернулась, то застала Гетбера, невозмутимо восседающего на свободном стуле: ноги сложены по-турецки, в руках — чашка, пар от нее скользит мимо лица и рассеивается, не достигнув потолка. А лицо умиротворенное и покорное, исчезли из глаз насмешка и превосходство. Непривычно мне видеть его таким. Не то чтобы у меня было время, чтобы привыкнуть к прежнему Гетберу. Но все же таким я вижу его в первый раз.
— Ты голодна? — спросил он. — Я не держу больших запасов еды. Но что-нибудь могу придумать.
— Нет, я не голодна.
— Понял. Тогда готовлю только на себя.
— Почему вы не поужинали, прежде чем ехать в академию?
— Как я уже сказал, приоритетным для меня было не… слишком сильно опоздать, а не набить желудок. Но, раз ты сама приехала ко мне, теперь можно вспомнить и о том, чтобы удовлетворить базовые потребности.
Гетбер отставил чашку и поднялся со стула. Открыл один из шкафчиков и вынул банку с крупой. Понятно, сейчас будет каша. Значит, он ещё и за правильное питание выступает. Нашла же, с кем иметь дела.
Чтобы не сидеть без дела, я решила разобрать собственные приобретения. Заквасятся, глядишь… Первым делом на стол приземлился, конечно, главный подарок сегодняшнего дня — молоток. Под скатертью столешница оказалась стеклянной, если судить по весьма неприятному звуку. Гетбер тут же обернулся и поинтересовался, каким именно предметом одежды я с таким усилием размахиваю.
Я смахнула бумагу — все равно она не подлежит восстановлению после такого обильного полива. И продемонстрировала Гетберу свою исследовательскую находку.
— Варя, — вздохнул он. — Думаю, это только ты могла потратить свою первую зарплату на молоток.
— Это полезный молоток. Чтобы делать сколы камней. И рассматривать под микроскопом. Понимаете, ведь по этим искорёженным внешним граням сложно о чем-либо судить. Вся суть прячется внутри. Вы готовьте, я постараюсь больше не греметь.
Гетбер послушно отвернулся. Но не удержался от того, чтобы не продолжить диалог:
— И какую тайну ты внутри себя хранишь? В чём твоя суть?
— У меня сути нет. Только существо. Мне кажется, суть — это нечто выше простой физической формы. Это некий смысл. Поэтому сутей может быть несколько. Главная — и сопутствующие. Впрочем, вы меня поменьше слушайте. Я на философии занималась чем попало. Книги читала. Развлекательные. И домашние задания делала…