Останься в Вейзене
Шрифт:
Совсем не хотелось портить такой волшебный сверкающий момент. Но ведь и небо стирало с щек румянец, становясь пронзительно голубым. Не может вся эта красота длиться вечно. Слишком уж она хрупкая.
— Своих учениц вы тоже зовёте на прогулки?
А я — неосторожна до невозможности.
В детстве разбила хрустальный графин — после этого мама не разговаривала со мной неделю, очень он был ей дорог. Теперь рушу моменты. Лицо Гетбера мгновенно изменилось: стало суровым, даже строгим.
— Ты — не моя ученица.
Хотя сейчас, под его тяжелым взглядом, я
— Я благодарна вам за помощь и за то, что от дождя укрыли, но все-таки… надо разграничивать работу и личную жизнь.
— Можешь не продолжать, — Гетбер взмахнул рукой. — Я уже понял, что ты предпочитаешь проводить время в другой компании. — Он направился в сторону лестницы, ведущей обратно, в дом. — Не понимаю только одного, существует ли конкретная причина, по которой я неприятен тебе? В том ли она, что я не бросился тебе в ноги при нашем знакомстве? Или в том, что не приглашаю на премьеры? Или это беспричинное, необъяснимое чувство отвращения? Если так, тогда ты права. Оставаться рядом со мной насильно точно нет никакого смысла. Я быстро раскрою твой секрет.
— Вы слишком много на себя берёте, — только и сказала я.
— Да? И как ты это поняла?
Мы незаметно переместились к двери квартиры и остановились друг напротив друга.
— Необязательно испытывать отвращение, — заметила я. — Безразличия достаточно.
— Безразличие. Понял.
Я мышью проскользнула внутрь квартиры, собрала мятые вещи в мятую же сумку, молоток завернула в новое платье. На прощание мы с Гетбером обменялись взглядами, полностью разочарованные друг другом, и я стала наконец свободна.
Сам виноват.
Как ему объяснить? Собственной разумности Гетберу не хватает. Живёшь потихоньку, подвиги даже не пытаешься совершать, но и особого отношения к себе не требуешь. Свыкаешься с бессмысленностью своего существования, а потом тебя тащат непонятно куда и кричат прямо в ухо: ты умерла! Но мы не дадим тебе время погрустить. Бери за ручку двести студентов и учи их магии, о которой сама только что услышала. Только, упасите всевышние силы, не вздумай повести себя с кем-нибудь грубо — от осуждения потом не отмоешься.
Омнибус подплыл к остановке ласковой лебедушкой. Желающих прокатиться, кроме меня, не оказалось, так что в академию я вернулась практически на персональном транспорте. В нашей комнате было тихо — возможно, Ирмалинда ещё не проснулась, хотя прежде она всегда поднималась, едва наступало утро, раньше меня. Как пересечемся, надо будет попросить у неё утюг. Здесь ведь должны быть утюги?
А пока я выбрала костюм, благодаря плотной ткани измявшийся меньше прочего. Полная серьезных намерений, покинула комнату, чтобы сходить до Феранты. И только потом осознала, что она, скорее всего, тоже отдыхает. Сидит в квартире, соседней к квартире Гетбера, и наслаждается жизнью.
Хотя кто знает. Прогуляюсь. Полюбуюсь пустыми коридорами академии, раз уж вчера мне не удалось это сделать.
В студенческих общежитиях выходные — самое активное время существования, особенно по вечерам. Зато учебные заведения становится
Мне нравилось субботними вечерами приходить в университет.
Пока остальные наслаждались социальной жизнью, я сидела на диванах в коридоре и делала домашнее задание. Отлично получалось сосредоточиться, никто не мешал. Как только вернусь от Феранты, найду и себе здесь какой-нибудь диван и сяду проверять контрольные. Отдохну от всей этой суеты. Главное — не пропустить обед, завтрак-то я уже пропустила.
***
Удивительное дело, однако же, стоило мне постучать в дверь кабинета Феранты, как прозвучало лаконичное:
— Проходите.
Я заглянула внутрь. Феранта, как полагается настоящей начальнице, даже в выходные не смогла оставить свой пост. На большом дубовом столе расположилось множество бумаг, и стол вдруг оказался маленьким, так что некоторые бумаги примостились прямо поверх гипсовых бюстов.
— Ох, Варвара, — Феранта подняла голову, колыхнулись два чёрных перышка, прикрепленных к миниатюрной шляпке. — Пожалуйста, проходите. У меня небольшой беспорядок, я надеюсь, он не смутит вас. Это просто прекрасно, что вы здесь. Вы сможете мне помочь. Но прежде, конечно, я выслушаю вас. Я ждала вас раньше. Наверняка у вас накопилось много вопросов.
Я прошла к креслу, в котором сидела в прошлый раз. И обнаружила, что сейчас моё прежнее место занимает толстенная папка с очередной коллекцией бумаг. Феранта тоже заметила это и посоветовала:
— Переместите её на пол. Этот взрыв всполошил наши органы контроля, с меня затребовали документы о каждой несчастной комнатушке — пожарная безопасность, — она загнула указательный палец, а затем средний: — Магическая безопасность… Исправность систем оповещения. Помощница ушла в отставку месяц назад, это называется предчувствием, возможно? — И вспомнила обо мне: — Я готова выслушать и ответить на вопросы.
Как удобно, что и в этом костюме тоже есть карманы — всегда можно припасти козырь. Я вынула на свет две половинки летнего зелёного камня и заметила:
— Он сломался.
— Удивительно, но ничего страшного. Я выпишу вам ещё один камень. Какой вас интересует? Точно такой же, или какой-нибудь иной? Их много, один ослепительнее другого.
— Лучше другой, — решила я. — Я сравню их структуру, и можно будет оценить, как она влияет на магию.
— И как вы оцените влияние на магию? — Феранта прищурилась, будто пыталась меня на чем-то подловить.
— Этот камень раскололся как раз в процессе оценивания, — пришлось мне признаться. — Магическую часть обеспечил… Гетбер. Я попросила у него совет, где мне найти добровольца, который согласится немного поколдовать. И он вызвался предложил себя самого.
— Бер! Теперь понятно, кто взял вас под своё крыло и почему вы не заходите ко мне.
Она почти не удивилась — видимо, слишком часто Гетбер обращает внимание на молодых преподавательниц. Такая чистосердечная забота, а я, дура, не бросилась в объятия спустя три дня знакомства. Сто раз ещё, пожалуй, об этом пожалею, но пока что совсем не жаль.