Останься в Вейзене

Зарецкая Анастасия

Я подготовила обзор литературы, придумала цели, с которыми мы осуществляли наши эксперименты, и даже сделала зарисовки граней кристалла. Молоток оказался просто превосходным, одну из половин камня я в итоге едва ли не разобрала на частицы. Зато описала физические характеристики породы и даже зарисовала грани, которые разглядела на малом увеличении микроскопа.

Возникло вот какое интересное наблюдение: структура минерала неоднородна. Есть основная масса, менее прочная, которая от ударов разлетается на крупицы. И

есть более твёрдые сосредоточения, похожие на бусины, только границы у них не гладкие, они состоят из многократно повторенных шестиугольников. В моей половине таких бусин было три. Ни одну я не смогла разбить, хотя, признаюсь честно, пыталась.

Я пообещала себе разобраться в этом тщательнее, но позже — время близилось к четырём утра.

Легла спать, чтобы уже через три часа открывать глаза, прикладывая к этому всю силу воли.

Опыт выступлений на конференциях и бесконечных отчетах перед кафедрой не прошёл даром — держаться перед публикой я все-таки научилась. Говорила о вещах, прописанных в довольно подробном плане, рисовала на доске и поглядывала на аудиторию.

Гетбер улыбнулся, когда я назвала его «добровольцем».

А Вилсон улыбался каждый раз, когда я бросала взгляд в его сторону, даже если не смотрела непосредственно на него.

Признаюсь, ни тот, ни другой факт особо меня не воодушевил.

Хопберг лекцию конспектировал — кажется, он ни слова в ней не пропустил, голову поднимал лишь изредка, когда я рисовала на доске схемы. Лорели хмурилась, будто мысленно спорила с моими словами. Герта оставалась скептичной, едва ли не руки на груди скрестила.

Феранта кивала. И иногда зависала на несколько секунд.

Основная масса преподавателей слушала с интересом. Время от времени они делали письменные заметки, и я уже готовилась к шквалу вопросов. Впрочем, вопросов-то я никогда не боялась… Все-таки вести диалог проще, чем пытаться завлечь толпу.

Лекция всем понравилась. Нескромно так говорить, и все-таки она вызвала воодушевление и у студентов, и у преподавателей. Что меня особенно порадовало, так это отсутствие вопросов по магической составляющей (все-таки ни для кого из преподавателей не было секретом, что я бездарна, а вопросы задавали в основном они).

Лекция закончилась, а вопросы остались — у всех, но только не у Гербета. Я заметила, как он стремительно приближается к двери, и в срочном порядке попрощалась с благодарными слушателями, пообещав разъяснить все неясности на следующей открытой лекции, пусть я пока не знаю, когда она состоится.

Ирмалинда тоже была рядом. Будто почуяв что-то, она пообещала вывести всех из аудитории и закрыть её на ключ. И я помчалась вслед за Гетбером, прихватив с собой только продемонстрированный камень, даже конспект занятия оставила.

Ещё секунда промедления — он бы свернул, скрылся в другом коридоре, и я уже не смогла бы его отыскать.

—

Гетбер, подождите!

Здесь было шумно, толпились в ожидании занятий студенты, но он все равно меня услышал. Развернулся и застыл, ожидая, пока я до него добегу. В новых ботинках бегать очень удобно, так что долго ждать не пришлось.

— Спешите? — поинтересовалась я.

— Немного, — ответил Гетбер. — Хочешь узнать моё мнение по поводу твоей лекции?

И я выдохнула. Мир снизил скорость до обычного состояния, только сердце все ещё слишком быстро стучалось в груди.

— Если у вас есть, что сказать, то можете поделиться.

Мы сдвинулись с места и, не знаю уж, осознанно или нет, и направились в сторону выхода, который ведёт во внутренний дворик.

— Слишком много тёмных пятен, — выдал Гетбер. — Часть выводов неочевидна, скорее даже, притянута, и нет никакой веры в то, что они правдивы. Но в целом со своей задачей твоя лекция справилась.

И так всегда. Обязательно найдётся тот, кто внесёт ложку дегтя и поубавит воодушевление.

— И какая задача была у моей лекции, если не просто рассказать, как обстоят дела на сегодняшний день?

Гетбер улыбнулся и посмотрел на меня, как на глупую. Заметил:

— Пусть будет такая. Хотя, если судить о ситуации в целом, то теперь, считай, весь Вейзен знает, что начались испытания таинственных камней, — он пошевелил пальцами, будто хотел нагнать ужас, — и что отвечаешь за них ты. Загадочный доброволец не в счёт… Знает Вейзен — знает империя. Знает империя — узнают и соседи, а соседи у нас разной степени дружелюбности. Об этом даже в энциклопедии написано, заходи на досуге в гости, почитаешь. Хотя да, о чём это я… Наглею.

Приглашение я пропустила мимо ушей, но вот ко всему остальному у меня были возражения:

— Вы переоцениваете значимость моей лекции.

Мы остановились возле той самой дверцы, через которую проходили на нашей первой встрече. Не интересуясь желаниями Гетбера, я вышла на свежий воздух и побрела по тропе вдоль деревьев. Те времени даром не теряли — уже пустили белые цветочные почки. Ещё неделя — взорвутся, как кукурузные зерна. И всё здесь будет в цвету.

— Ты ведь не ради этого непритязательного мнения бежала за мной, так? — прозвучало за спиной.

— Я за вами не бежала. Но вы правы, кое-что я хотела спросить.

Я развернулась и застыла.

— Спрашивай, — Гетбер пожал плечами.

— Точнее даже, сказать.

— Говори, — предложил он. Сама доброта и невинность.

— Это ваш студент устроил тот взрыв, — выдала я, решила не ходить вокруг да около. — Я разговаривала со свидетелем, и этот свидетель сообщил мне, что тот, кто создавал взрыв, использовал ваши методики.

— Какие, например?

Я вспомнила усмешку Лисбет и не стала повторять пародию. Добавила убедительно: