Останься в Вейзене

Зарецкая Анастасия

И всякий раз пропускать либо ужин, либо обед, поскольку промежуток времени между этими двумя мероприятиями слишком маленький, чтобы успеть доехать до города, дойти до новой лаборатории, а потом ещё и проделать обратный путь.

Вернувшись в академию, я направилась к привычной двери. Обещала ведь каланхоэ, что вернусь… В коридоре было тихо, даже слишком, зато на дверном полотне вдруг появилась яркая вывеска, красные буквы на белом фоне: «Вход воспрещен!».

А кто-то пытался?

Я осторожно коснулась ручки

двери, ожидая, что по мне сейчас ударит заклинанием, сразу же научусь читать на всех языках всех существующих миров. Но ничего не произошло.

Ключ продолжал лежать у меня в кармане. Я отомкнула дверь и вошла внутрь, не став зажигать свет, ориентируясь лишь благодаря последним закатным лучам. Но даже полумрак не скрыл от меня удивительное открытие: обстановка-то поменялась. Пока я наводила порядки в чужой лаборатории, кто-то похозяйничал в моей. Убрал с пола осколки, покалеченную посуду сложил в одну большую коробку, которая заняла треть стола. К коробке боком прислонился микроскоп — с окна его согнали. Мои книги тоже переместились на стол. Надо и их забрать, все-таки это мне их придётся возвращать в библиотеку…

Каланхоэ я водрузила поверх стопки, край горшка пришлось подпереть подбородком. Не знаю, как я не разрушила эту конструкцию, пока шла по коридорам и лестницам. И все-таки и книги, и цветок добрались до моей комнаты в целости и сохранности.

На пороге меня встретила Ирмалинда — я едва не получила дверью по лбу. Она заохала, помогла мне пройти в комнату, даже каланхоэ сняла с пьедестала и поставила на подоконник. Когда я освободила руки от книг, Ирмалинда поинтересовалась:

— Из лаборатории принесли, да?

— Оттуда, — согласилась я.

— Исследования пока приостановились?

— Если бы… — Я качнула головой. — Феранта не даёт время на передышку. Меня в новую лабораторию определили. Теперь буду каждый день в город ездить.

— В новую? — удивилась Ирмалинда. — Не знала, что есть ещё одна.

— Вот и я тоже… Но, как оказалось, есть.

Я не стала больше ничего говорить. Ведь тогда пришлось бы упомянуть Герту, а она вряд ли бы обрадовалась, если бы узнала, что о её семье сплетничают преподаватели. Да и Ирмалинда не стала меня расспрашивать.

Следующим утром, после завтрака, я отправилась к моим подопечным — сегодня, согласно расписанию, у меня лекция. Продолжаем осваивать базовые положения химии, поскольку порадовать студентов чем-то более магическим я пока не могу. Ну ничего страшного. Я уже почти собралась с силами и готова к новым свершениям. Тем более, что теперь я обладаю таким количеством бесценного материала.

Впрочем, подопечные все-таки заставили поговорить меня о чем-то более интересном, чем химические свойства щелочей.

— Что вы скажете по поводу взлома вашей лаборатории? — спросила Лорели, хитро взглянув на меня. Спасибо, конечно, что дождалась перерыва

между двумя половинками пары. Иначе бы у нас вообще не задалась сегодняшняя лекция. Но все же я бы предпочла, чтобы в мои дела не вмешивались так нахально.

— Скажу, что все виновные будут очень скоро наказаны, — улыбнулась я.

— А вы знаете, кто виновен?

Мы пересеклись взглядами — в глазах Лорели светились коварные искорки, как будто уж она знала тайну взлома наверняка.

— Главное, что виновные знают о том, что рано или поздно за все свои деяния им придётся платить, — заметила я. — Таков уж закон справедливости.

И понеслось. Вопросы полетели со всех сторон — во сколько взломали, зачем взломали, что сломали, чем поживились. Я отвечала, но в подробности не углублялась. Старалась делать вид, будто мне-то всё известно, просто я не очень хочу этим делиться.

Хотя на самом деле сама до сих пор теряюсь в загадках.

Раньше обеда в новую-старую лабораторию я не поеду. Так что у меня будет достаточно времени, чтобы прогуляться до Феранты и спросить, открылись ли подробности взлома. Все-таки новая лекция у меня уже завтра. Надо же будет рассказать студентам что-то такое, что они послушают с удовольствием.

Вопросы ко мне остались даже после звонка. Аудитория опустела, остался лишь Хопберг, и сначала всё даже шло как нужно: он уточнил у меня некоторые моменты, которые я упомянула на сегодняшней лекции, и я с радостью объяснила ему все непонятные моменты. Но распрощаться так просто мы, увы, не смогли. Направились к выходу, и уже тогда Хопберг спросил:

— Стало ли ясно что-то о том взрыве, на маскараде? — И добавил торопливо: — Сам бы я не стал узнавать, но мама спрашивает. Не даёт ей покоя эта мелочь.

Неловко в таком признаваться, но сейчас я бы даже обрадовалась, если бы застала за дверью Гетбера. Была бы даже не против прогуляться с ним до сада и узнать, что я всё-таки не сплю (а я все-таки не сплю).

Весь сегодняшний день мне напоминают о том, как я бессильна даже против мелких загадок. А что будет, если я столкнусь с настоящей, обширной тайной? Герта, которая, к слову, сегодня впервые пропустила лекцию, посоветовала мне внимательнее смотреть. Но никто не признается в том, на что именно я должна обращать внимание.

Гетбера за дверью не оказалось.

Пусть теперь только попробует оправдаться. Никакого доверия нет тем людям, что приходят на помощь через раз. Невозможно на таких положиться.

***

— Вы понимаете, — ответила наконец я, — у меня нет права говорить о таких вещах. Этими делами занимаюсь не я, а Феранта, я просто в удобное для неё время оказываюсь рядом. И все те знания, которыми я обладаю, мне не принадлежат. Я не могу о них распространяться.

Я пешка в руках кого-то более хитрого и продуманного, вот и всё.