Остап Бендер в Крыму
Шрифт:
— Слева и справа, перед самым порталом, застыли на страже бодрствующие львы, которые являются копиями с работ Кановы, украшающих гробницу папы Клемента XII в Риме, — прошел дальше директор-экскурсовод. — А это — пара пробуждающихся львов, смотрите, товарищи, И еще ниже…
— Замечательна фигура спящего льва, здесь имеется и надпись — «Боннани». В мрамор скульптор как бы вдохнул жизнь и перед нами живой лев, спящий глубоким сном, положив мощную голову на лапы. Смотрите, как выразительно его сильное и упругое тело.
Если у верхних львов гости, да и компаньоны, были сильно захвачены виденным, то глядя на спящего льва, они с большим трудом смогли
— Поднимемся выше, товарищи, — пригласил Ян Янович группу, идя по ступеням вновь к порталу. Здесь он указал на два парных мраморных фонтана, говоря: — Они состоят из двойных бассейнов и двух чаш на круглых опорах, увенчанных причудливыми цветками. Заглянем чуть влево, товарищи, к изгибу здания, здесь вы видите «цветочный фонтан» из многолетнего вьющегося растения… — и произнес по слогам: — буссен-гальции. Здесь струи воды заменены зелеными струями листьев. А ниже вы видите изумительный по изяществу мраморный фонтан «Раковины».
— Командор, мы же здесь были и слышали… — заглянул в лицо Бендера Балаганов.
— Помолчите, братец, главное не это… — отстранился от «братца» Остап. Все пошли за Вирзгалом, который продолжал:
— Теперь мы правее портала и спускаемся к подпорной стене, перед нами чудесный фонтан, напоминающий знаменитый бахчисарайский «Фонтан слез», воспетый Пушкиным…
— Мы проезжали этот самый Бахчисарай, Остап Ибрагимович, — буркнул в усы Козлевич. — В Севастополь когда ехали.
Остап кивнул и промолчал, слушая проводника экскурсии.
— Фонтан отличается тонкостью отделки деталей, — говорил тот, — стройных белых и темных колонок и небольших чаш, по которым стекают капли воды. А еще ниже… — подошел к краю стены Вирзгал, — спускаться не будем… Надо обходить, чтобы увидеть…
— Да, это займет время, Ян Янович, — начальствующим тоном проговорил солидняк, очевидно, старший по рангу своих коллег, глядя на наручные часы.
— Да, я только скажу, что у большой глыбы диабаза расположен фонтан, украшенный горельефными изображениями двух амуров с вазами и стилизованным дельфином, — прошел вновь к южному входу дворца директор-экскурсовод. — Теперь войдем и поднимемся на второй этаж, товарищи, — пояснил он.
— Вот теперь главное, Шура. Побываем там, где мы еще не были, а вы говорили… — негромко произнес Бендер, поднимаясь по лестнице вместе с гостями.
— Да, я — что, я просто отметил, что… — прошептал Балаганов, подталкивая впереди идущего Козлевича.
Когда все вышли на второй этаж, Вирзгал сказал: — Здесь находились жилые помещения, предназначавшиеся для семьи Воронцовых. Эти комнаты, куда никогда не поднимались гости, резко отличаются от парадных залов. В них нет и никогда не было декоративной отделки, особенного художественного оформления.
И пока присутствующие осматривали, удивляющие их скромностью жилые помещения, Ян Янович говорил:
— Это простые по планировке и отделке комнаты были обставлены мебелью, удобной для пользования, но не представляющей художественной ценности. Интересна обстановка только маленькой комнаты для отдыха, так называемой, Турецкой. Кресла в ней персидской работы первой половины XIX века. Они поражают необычайно тонкой инкрустацией из пластинок слоновой кости, смальты, черного дерева и металла. В орнамент искусной мозаики вплетается надпись на арабском языке: «Это кресло предназначено для короля, но если у тебя смелость — сядь в него». А вот круглый металлический стол, товарищи, он тоже
Начальствующие гости и примкнувшие к ним компаньоны долго любовались изумительными видами с одной стороны кабинета — моря, с другой — парка и гор.
— Вы говорили, что здесь главное, командор, — прошептал Балаганов. — Если по справедливости, то…
— Нет, Шура, главное внизу, в подвале, я думаю, — смотрел на синеющий морской горизонт Бендер. — Но и здесь нам присмотреться не безынтересно…
— Если не возражаете, — прервал негромкую беседу с одним из гостей Вирзгал, — то мы сейчас спустимся в подвальную часть дворца и познакомимся с живописными произведениями…
Группа спустилась по лестнице в ярко освещенный электричеством подвал, и все увидели множество картин в рамах и без них. Они висели на стенах, стояли по нескольку в ряд, прислоненные к стене, лежали на стеллажах и столах. Если московские экскурсанты начали с большим интересом рассматривать полотна живописи, то великий искатель графских сокровищ и его компаньоны, как минеры, которым надлежит отыскать в подвале бомбу, готовы были колупать штукатурку, чтобы обнаружить следы замурованного в одной из стен золотого клада. Еще до этого Бендер проинструктировал своих единомышленников как себя вести в подвале. Великий предприниматель не исключал возможности, что именно здесь, в какой-нибудь стене подвала, графиня и замуровала свои ценности.
— Смотрите в оба, голуби-детушки, во все глаза. Так как штукатурка девятнадцатого года должна отличаться от штукатурки на яичном белке прошлого века, когда строился дворец, — наставлял он своих друзей помощников.
Теперь все трое похаживали по подвалу и, слушая директора музея, смотрели на свободные участки стен и даже под висевшие на них картины, «во все глаза», как говорил Остап Бендер.
Ян Янович говорил:
— Во дворцах восемнадцатого — первой половины девятнадцатого века почти всегда находились собрания живописных произведений старых мастеров. Художников Голландии, Фландрии, Италии, и других… Вот смотрите, два больших натюрморта Снейдерса, очень характерны для фламандской живописи. На одном — овощи, дичь, фрукты. На другом изображена кладовая рыб с дарами моря: здесь крабы, различные рыбы, лангусты, устрицы. Перед вами еще один натюр морт этого же художника. «Кладовая овощей» назвал он его. Зелень, свежие овощи… А это — «Портрет женщины в черном», предположительно работы Генрика ван Влита. Изображена немного застенчивая, как бы стесненная в движениях, женщина.
— Интересны и марины, товарищи, и небольшие жанровые сцены голландских художников…
— И что все это так и лежит, висит и не экспонируется народу? — пробасил солидняк. — Не дело это, Ян Янович, не дело, — он укоризненно посмотрел на директора.
— Да, такие картины… — вздохнул другой.
— К сожалению, товарищи, — ответил Вирзгал, — Во дворце нет специального помещения для картинной галереи. Живописные полотна, как вы видели, украшают стены многих парадных комнат. Больше всего их в бильярдной и небольшой комнате-артистической, граничащей с голубой гостиной. Но мы все время меняем экспозицию, Константин Евсеевич. С первого числа вот освежим ее новыми произведениями. Английского художника Хогарта Уильямса, нидерландского художника Паурбуса Франса, Нетшера Каспара, Гюбера Робера и других художников.