Остроумие мир. Энциклопедия
Шрифт:
Цирюльник же тем временем разгласил эту историю, а злые люди не замедлили добавить к его рассказу, что я застал свою жену на месте преступления, в объятиях постороннего мужчины, и в наказание за это обрил ей голову. К нам в дом со всех сторон сбежались люди. Привели даже осла, чтобы на него посадить мою жену и провезти ее по всей деревне, как это обычно у нас делается с женами, утратившими свою честь.
Но этим история не кончилась. Когда о ней узнали родители моей жены, они тотчас же прибежали к нам и осыпали меня целым градом проклятий. И мне оставалось только одно: все это терпеливо
Конечно, из-за всех этих приключений я прозевал пиршество, на которое собирался, и мне оставалось только облизываться, когда потом рассказывали, какое прекрасное угощение было устроено для браминов, какие вкусные были кушанья и как всего было много.
Спустя некоторое время было назначено новое угощение для браминов. И меня дернула нелегкая явиться на него. А там собралось до пятисот браминов, и все они уже давно знали мою историю. Как только они меня увидали, тотчас же накинулись на меня с криками и сказали, что не выпустят меня до тех пор, пока я не выдам им гнусного сообщника грехопадения моей супруги, для того чтобы поступить с ним со всей строгостью закона нашей касты.
Я торжественнейшим образом засвидетельствовал о ее невинности и рассказал, что на самом деле произошло. Разумеется, своим рассказом я вызвал во всем собрании безграничное изумление. «Где же это видано и где это слыхано, — говорили люди между собой, — чтобы замужней женщине обрили голову за что-нибудь иное, кроме любодеяния? Этот человек либо бесстыдно лжет, либо он величайший из глупцов, когда-нибудь существовавших на свете».
Я надеюсь, — закончил второй брамин свой рассказ, — что моя выходка не хуже, чем изодранное полотно.
И при этих словах он с насмешливым торжеством взглянул на первого брамина.
Все собрание согласилось, что только что рассказанная глупость заслуживает внимания в должна быть принята в соображение при конкурсе; но что все-таки, прежде чем решить дело, надо выслушать двух остальных. И потому слово было предоставлено третьему брамину, которого давно уже пожирало нетерпение предъявить свои права на пальму первенства.
— Прежде меня звали Анантайя, а теперь меня зовут Бетель-Анантайя. Вот я вам и расскажу, откуда пошла такая кличка.
Прошло не больше месяца с тех пор, как моя жена начала жить со мной. До тех пор она, по причине малолетства, оставалась в доме своих родителей. И вот однажды вечером перед отходом ко сну, я сказал ей, уж не помню теперь, по какому случаю, что все бабы пустомели, болтуньи и тараторки. Она отвечала мне, что и среди мужчин встречаются болтуны, не лучше баб. Я, разумеется, сейчас же понял, что это она намекает на меня. Задетый этим намеком, я возразил ей:
— Хорошо, посмотрим, кто из нас первый заговорит.
— Отлично, — согласилась она. — Но тот, кто первый заговорит, что даст тому, кто выиграет?
— Лист бетеля, — сказал я.
На этом мы и порешили. Пари было заключено, и мы молча улеглись спать.
На другой день люди обратили внимание на то, что мы долго не встаем. Некоторое время подождали, потом окликнули нас, но мы, конечно, голоса не подавали. Начали кричать погромче,
Это молчание жестоко напугало мою мать, которая начала громко кричать. На ее крики сбежалась вся деревня, и все спрашивали, из-за чего поднялась такая тревога. Люди внимательно рассматривали нас с женой, и каждый старался на свой лад объяснить, что с нами приключилось. Толковали, толковали и, наконец, порешили, что на нас напущена порча какими-нибудь злыми врагами. Чтобы пособить горю и снять порчу, сейчас же побежали за самым знаменитым деревенским колдуном. Тот пришел и прежде всего начал у нас щупать пульс, причем корчил такие рожи, что меня до сих пор при воспоминаниях о них разбирает хохот. Покончив осмотр, он объявил, что наша хворь, без сомнения, приключилось от порчи. Он даже назвал имя дьявола, который был напущен на меня и на жену. Дьявол этот, по его словам, был чрезвычайно жесток и упрям, и от него было не так-то легко отделаться. Для изгнания же его надлежало совершить жертвоприношение, которое должно было обойтись, по крайней мере, в пять серебряных монет.
Но в числе присутствовавших был один знакомый нам брамин, который начал спорить с колдуном, что наша болезнь вовсе не напускная, а натуральная, что он много раз видал хворавших этой болезнью и что ее можно вылечить простыми средствами, которые не будут стоить ничего. Он велел принести небольшой слиток золота и жаровню с пылающими углями, на которых раскалил этот слиток добела. Тогда он взял его щипцами и приложил его мне сначала к ступням, потом под колени, потом в сгибы локтей, потом на желудок и, наконец, на маковку. Я выдержал все эти ужасные истязания, не обнаруживая боли, не издав звука. Я твердо решил выдержать какие угодно мучения, даже самую смерть, только бы выиграть пари.
Изжарив меня всего без всякого успеха, изумленный врачеватель наш, сбитый с толку моим упорством, принялся за жену. Золотой слиток был еще совсем горячий, и как только он был приложен к ее ноге, она тотчас судорожно дернулась и закричала:
— Ой, не надо! — И тут же, обращаясь ко мне, добавила: — Я проиграла. На вот тебе твой бетелевый лист.
— Ага! — крикнул я ей с торжеством. — Видишь теперь сама, что я был прав! Ты первая заговорила и подтвердила то, что я вчера утверждал, то есть что все бабы болтуньи!
Присутствующие, слыша этот странный разговор между нами, в первую минуту ничего не поняли. Но когда я им все рассказал, их изумлению моей глупостью не было границ. «Как! — вскричали они. — Это из-за того, чтобы не проиграть листа бетеля, ты поднял тревогу по всему дому, взбудоражил всю деревню! Из-за такого пустяка ты дал себя всего изжечь с головы до пят!» С этих пор меня и прозвали Бетель-Анантайя.
Судьи согласились, что такая черта глупости, без сомнения, дает ему много шансов на приветствие воина, но все же надо выслушать еще четвертого конкурента. Тот сейчас же начал свою повесть.