Остроумие мир. Энциклопедия
Шрифт:
— Как вам, ваше величество, нравится госпиталь?
— Так, — ответил Петр, — что я советовал бы вашему величеству сделать его своим дворцом, а свой теперешний дворец очистить для живущих в госпитале матросов.
* * *
Князь Репнин упорно отказывался следовать новым обычаям, вводимым Петром, и оставался самым сильным приверженцем старинного образа жизни. Петр, уважая его заслуги, не стеснял его в домашней жизни, но охотно иногда над ним подшучивал.
— Не хочешь ли, Ягужинский,
— Как не хотеть? — отвечал Ягужинский.
— Так слушай: старик Репнин нынче не совсем здоров, поезжай к нему и спроси его от меня о здоровье, да постарайся угодить его старинной боярской суетности: оставь свою лошадь у ворот, взойди на двор пешком и без шляпы и вели доложить, что ты прислан от государя спросить о здоровье его сиятельства. Тебя будут просить к нему, но ты скажи, что недостоин увидать очей боярских, и не прежде взойди, как он во второй и в третий раз пригласит тебя, а взойдя, с раболепным видом стань у двери и поклонись пониже ему. Если старик велит тебе сесть, отнюдь не садись, говоря, что недостоин такой чести. Я уверен, что не отпустит он тебя с пустыми руками.
Ягужинский в точности исполнил, как советовал ему государь. Репнин был несказанно тронут уважением, оказанным ему Ягужинским.
— Пьешь ли что-нибудь, друг мой? — ласково спросил князь.
— Не пью, ваше сиятельство, — был смиренный ответ.
Репнин начинает спрашивать, давно ли служит Ягужинский
у государя, отличают ли его службу и гак далее. Тот отвечает Репнину тем же униженным тоном. Старик хвалит его за то, что он умеет почитать людей старых и заслуженных.
— Я буду хвалить тебя и государю, — обещает князь.
Ягужинский чуть не в ноги кланяется и говорит, что он сам всю жизнь будет хвалиться тем, что удостоился заслужить одобрение его сиятельства. Откланиваясь, он спросил:
— Что прикажете, ваше сиятельство, донести государю?
— Донеси, друг мой, что мне теперь, кажется, получше и что я сам лично буду благодарить его величество, что вспомнил меня, старика. Да побудь еще, друг мой, — промолвил князь, — мы потолкуем о том о сем.
— Не смею ослушаться повеления вашего сиятельства, — низко кланяясь, отвечает Ягужинский.
Князь вне себя от удовольствия обращается к толстому дворецкому, стоявшему у него за креслами, и приказывает:
— Поди, там в шкафе в ящичке лежит мешочек с червонцами, возьми его и принеси ко мне.
Дворецкий пошел.
— Стой! — кричит князь. — Неси сюда еще поднос серебряный.
Дворецкий пошел было, но князь снова его остановил:
— Погоди, на поднос поставь кубок позолоченный с крышкой, высыпь в него червонцы и подай мне.
Между тем Ягужинский продолжает
— Да поставь, — приказывает он, — на подносе еще чару золотую.
Дворецкий точно исполнил приказания. Князь берет поднос, подзывает к своему креслу Ягужинского и говорит:
— За то, что ты, друг мой, так умен, возьми это себе и с моей легкой руки разживайся, да и вперед не переставай почитать людей старых и заслуженных.
Ягужинский с низкими поклонами отказывается принять подарок.
— Ваше сиятельство, вы приводите меня в замешательство такой неслыханной милостью. Я боюсь и ваше сиятельство оскорбить отказом, и государя прогневить принятием такого драгоценного и незаслуженного подарка.
— Возьми, возьми, друг мой, и ничего не бойся, как только я начну выходить, пойду к государю и скажу, что я тебя принудил взять этот подарок.
Возвратись к государю, Ягужинский показал полученные им от старого князя подарки и передал свою с ним беседу. Петр долго хохотал над суетностью таких стариков, зараженных боярскою спесью.
— Не говорил ли я, — заметил он Ягужинскому, — что ты получишь хороший подарок?!
* * *
Петр Великий был неутомимым тружеником, который для отдыха только переменял занятия, часто переходил от напряженной умственной работы к занятию ремеслами— токарным, резным и пр. До сих пор сохранилось много произведений его токарного станка, в котором он достиг замечательного совершенства. Работая, Петр не любил, чтобы ему мешали. Однажды он приказал часовому никого не допускать к своей особе, а сам принялся за токарную работу. Приехал любимец государя князь Меншиков.
— Здесь государь? — спрашивает часового.
— Здесь, только пускать никого не приказано.
— Ну, меня можно.
— Не приказано, не пущу, — твердит солдат.
— Да знаешь ли ты, кто я?
— Знаю, а все-таки не пущу.
— Я имею до государя важное дело.
— Не могу пустить — не приказано.
— Ах ты, грубиян! Я велю тебя сейчас сменить и жестоко наказать! — вскричал князь в запальчивости.
— После ты волен со мною сделать что хочешь, но и тому, кто меня сменит, я передам приказ государя.
Меншиков в досаде оттолкнул часового и силой хотел отворить дверь, но часовой в эту минуту приставил штык к груди князя и грозно крикнул:
— Отойди от двери — или я тебя заколю!
Царь, услышав происходивший шум, открыл дверь и, увидев штык часового, направленный прямо в грудь князя, поспешно спросил:
— Это что такое?
Взбешенный Меншиков жаловался, что его чуть было не закололи.
— За что хотел ты убить князя? — обратился Петр к солдату.