Остроумие мир. Энциклопедия
Шрифт:
— Государь, я получил от тебя приказ никого не допускать, а он, не слушая твоего приказа, хотел войти силой и даже меня от двери оттолкнул, мне только и оставалось, что колоть.
Государь, выслушав обе стороны, улыбнулся.
— Данилыч, — сказал он, обращаясь к Меншикову, — он лучше знает свою должность, чем ты. Мне было бы жаль, если бы он тебя заколол… А тебе спасибо, — продолжал царь, милостиво кивнув часовому, — жалую тебе в награду пять рублей.
* * *
Однажды
Государь похвалил Смирного, подарил ему полтину и приказал ему добывать эту краску в свою пользу.
Прошла зима, весна, и наступило лето. В один прекрасный день Петр Великий, переправляясь через Неву на Охту, увидал посреди реки плавающего человека.
Царя это обстоятельство весьма заинтересовало, так как в то время людей, привыкших к воде, было очень мало.
Поэтому государь немедленно направил свою верейку к пловцу, чтобы ближе разглядеть смельчака. Но каково же было удивление Петра, когда он в пловце узнал Гаврилу Смирного, у которого все тело было вымазано густой темной краской.
— Куда это ты, Гаврило, плывешь? И почему ты весь в краске испачкан?
— Прости, царь-батюшка, это я краску пробую, — ответил Гаврило. — Ежели Нева не смоет ее с меня, стало быть, краска добрая.
Государь весело рассмеялся, но, смекнув в то же время, что Гаврило неспроста пустился вплавь, спросил его:
— Ну, а как же твои дела идут с краской? Этого только и ожидал Смирной.
— Ах, царь-батюшка, ожидают меня и краску мою, всяк, кто хочет, берет! — воскликнул Гаврило и поплыл к берегу.
В тот же день Петр Великий издал следующий указ: «Охтянину Гавриле Смирному добывать найденную им краску преимущественно для продажи и продавать беспошлинно, а посторонним никому в оных местах краски не брать; буде же из охтинских плотников, кто пожелает оную краску, то дозволить им это с тем, однако, чтобы изыскателю Смирному брать с них за этот труд по нескольку денег с пуда».
Благодаря этому указу Гаврило Смирной вскоре сделался богачом.
* * *
Веселым и злым на язык был И. А. Балакирев. Он служил при Петре Первом, при Екатерине Первой был поручиком лейб-гвардии Преображенского полка, при Анне Иоанновне — придворным шутом. Вот несколько его шуток.
— Как ты, дурак, попал во дворец? —
— Да все через вас, умников, перелезал! — ответил Балакирев.
* * *
Приглашенный на обед к одному иностранцу, Балакирев увидел стол, заставленный множеством мисок с супами. Когда их начали поочередно подавать, Балакирев после первого снял галстук, после второго — кафтан, после третьего — парик, затем — жилет, башмаки. Дамы, не ожидая дальнейшего обнажения, поспешили удалиться. Хозяин дома с негодованием закричал Балакиреву:
— Что ты собираешься делать?
— Да ничего. Готовлюсь переплыть это страшное море супов.
* * *
Когда при дворе говорили, что народ очень ропщет на новые налоги, введенные Бироном, то Балакирев заметил:
— Нельзя на это сердиться: надобно же и народу иметь какое-нибудь утешение за свои деньги.
* * *
Страдающий зубной болью один придворный спросил Балакирева:
— Не знаешь ли ты, отчего у меня так немилосердно болят зубы?
— Оттого, — ответил Балакирев, — что ты непрестанно колотишь языком.
* * *
— Знаешь ли ты, Алексеич, — сказал однажды Балакирев Петру Первому в присутствии многочисленной царской свиты, — какая разница между колесом и стряпчим, то есть вечным приказным?
— Большая разница, — сказал, засмеявшись, государь, — но ежели ты знаешь какую-нибудь особенную, то скажи, и я буду ее знать.
— А вот видишь какая: одно — криво, а другое — кругло, однако это не диво, а то диво, что они, как два братца родные, друг на друга походят.
— Ты заврался, Балакирев, — сказал Петр, — никакого сходства между стряпчим и колесом быть не может.
— Есть, да и самое большое,— продолжал Балакирев.
— Какое же это?
— И то и другое надобно почаще смазывать…
* * *
Многие вельможи и придворные нередко жаловались Петру Первому на то, что Балакирев ездит во дворец, как и они, на паре лошадей и в одноколке, и просили его это обидное для них сравнение запретить. Петр пообещал выполнить их просьбу.
На другой день Балакирев подъехал ко дворцу в коляске, запряженной двумя козлами, и без доклада въехал в зал, где находилось множество вельмож. Петр посмеялся этой острой выходке Балакирева, однако в связи с тем, что козлы издавали неприятный запах, запретил ему в другой раз являться на козлах.
Спустя некоторое время, когда в приемной Петра было много придворных, Балакирев подъехал в тележке, в которой была запряжена его жена.
После этого Петр позволил Балакиреву ездить во дворец на паре лошадей и в одноколке.