Остров Бешенного

Доценко Виктор Николаевич

От природы умный, обаятельный, артистичный, с детства владевший несколькими европейскими языками, Хосе был одним из секретнейших и ценнейших агентов Коминтерна, на редкость удачливым и абсолютно безжалостным. Опытный конспиратор, никогда не искавший всеобщего признания и каких-либо наград, он был одним из непосредственных организаторов убийства Троцкого и принимал активное участие в ликвидации всевозможных уклонистов и предателей.

Поверив в юности в идеи коммунизма и дело партии Ленина-Сталина, Хосе до конца своих дней сохранил верность идеалам. Он был из тех несгибаемых коминтерновцев, которые на всех праздниках, включая свадьбы своих детей и дни рождения внуков, поют "Интернационал" и "Бандьера росса": с этой

песней испанские республиканцы шли в бой.

Как Хосе уцелел в период всеобщих чисток и репрессий? Почему его не объявили парагвайским или, на худой конец, японским шпионом? Похоже, потому, что он всегда безупречно выполнял любые приказы своего партийного руководства, не пускаясь в рассуждения и не задавая лишних вопросов.

Хосе скончался в Москве в конце семидесятых годов, успев повидать и обнять выпущенного из мексиканской тюрьмы ликвидатора Троцкого - Рамона Меркадера. Будучи членом Союза журналистов СССР, Хосе переводил на испанский и португальский книги для издательств "Новости" и "Прогресс". Но это было для него официальным прикрытием. На деле же он индивидуально обучал всем премудростям тайной разведки и подрывной деятельности советских разведчиков-нелегалов.

И лучшим учеником его был собственный внук, любимый Рауль. Отец Рауля, юный Карлос, названный, естественно, в честь Карла Маркса, посланный отцом воевать с немецкими фашистами, геройски погиб под Сталинградом. Рауль родился в результате недолгой любовной интриги Карлоса с такой же юной и беззаботной девчонкой, которая только рада была отдать ребенка деду с бабкой.

Старый Хосе вложил во внука все, что знал сам, а знал он немало, - сумел передать свободное владение несколькими языками, отлично научил скрывать свои эмоции, он привил мальчику хладнокровие и уважение к дисциплине, безжалостность к врагам революции и готовность к самопожертвованию. А самое главное - Рауль впитал верность идеалам коммунизма и мировой революции. Столь же убежденно он ненавидел международный империализм и его цитадель - США.

Рауль обожал деда и безгранично верил ему. Только внуку рассказывал старый Хосе о своих фантастических приключениях - экспроприациях и ликвидациях, государственных переворотах, вербовке президентов и парламентариев. И все это служило на благо грядущей мировой революции.

Подлинные свидетельства подвигов деда Хосе хранились в самых секретных закрытых архивах. В этих документах дед Хосе проходил как "Сеньор Х.", а его настоящее имя было тайной даже для самых доверенных и информированных сотрудников внешней разведки. Так что мало кому могло прийти в голову, о чем беседуют красивый породистый старик с отличной военной выправкой и строгий смуглый юноша, гуляющие воскресным днем по Нескучному саду, тем более что часто они говорили на кастильском диалекте.

Рауль без труда и блата поступил на филологический факультет МГУ, где укрепил свои познания испанского и португальского, а также играючи выучил французский и итальянский. На филологическом факультете учились потомки "испанских детей", вывезенных из фашист-ской Испании, в частности очаровательная Консуэлла Сегура, супруга известного российского телеведущего Владимира Молчанова.

После университета Рауль успешно занялся переводами с русского на другие языки, а с них на русский. А в свободное время до седьмого пота учился у собственного деда: органы с детства присматривались к юноше и планировали всерьез подготовить его к долгой и полной неожиданных опасностей карьере закордонного разведчика-нелегала. После окончания всестороннего обучения Рауля, с ведома кубинских секретных служб, направили на Кубу. По легенде его родителями были погибшие в застенках диктатора Батисты революционеры по фамилии Родригес, а сам Рауль якобы воспитывался в доме крупного кубинского партийного деятеля, убежденного холостяка.

Несмотря на достаточно настороженное

отношение кубинских спецслужб к их советским коллегам, Рауль быстро добился их доверия и расположения: в этом ему помогли не только блистательное владение несколькими европейскими языками, но и острый ум, удивительная для молодого человека выдержка и конечно же глубокая ненависть ко всему американскому.

По заданиям своих кубинских командиров с кубинским дипломатическим паспортом Рауль побывал во многих странах Латинской Америки и на родине предков в Испании. Он уже как-то сроднился со своей кубинской легендой, превратившейся в его собственную жизнь, и даже перестал ожидать приказов из Москвы, как неожиданно его пригласили на прием в советское посольство. Подобные приглашения были для Рауля делом обычным, и он нисколько не удивился, когда атташе по науке представил ему дружелюбного, улыбчивого человека, назвавшегося Алексеем Сергеевичем.

В ходе какого-то ничего не значащего разговора Алексей Сергеевич предложил встретиться. На следующий день они несколько часов гуляли по Марикону, знаменитой набережной Гаваны, и серьезный Рауль слушал и запоминал все, о чем ему говорил новый знакомый. Его задание было одновременно и простым, и сложным: обеспечить секретность и безопасность советской научной лаборатории, которую строили на никарагуанском острове Маис.

Чем конкретно там будут заниматься советские ученые, ему не сообщили, да это его нисколько и не занимало. Ему вменялось в обязанность осуществление связи с представителями сандинистов, что при самых добрых отношениях революционных Кубы и Никарагуа было не так уж и трудно. В подчинение ему было выделено двадцать настоящих кубинцев-боевиков, прошедших специальную подготовку в военных действиях.

Работа была спокойной и рутинной: ученые занимались своими делами, Рауль своими. Опять-таки по легенде, Рауль почти не знал русского языка и иногда пытался понять, кто из русских ученых информирован о том, кем он сам является на самом деле. Рауль никогда не подслушивал разговоров ученых, но они, уверенные, что он почти не понимает русского, нисколько не стесняясь, обсуждали свои проблемы, и Рауль, сам того не желая, понял, что он и его люди охраняют лабораторию, в которой осуществляются разработки какого-то совершенно нового, невиданного доселе рода энергии. Рауль нисколько не сомневался в том, что обнаруженную энергию поставят на службу делу мировой революции.

Но в результате очередных выборов сандинисты потеряли власть, а пришедшее им на смену правительство потребовало немедленной эвакуации лаборатории - им не верилось, что советские ученые изучают климат и прибрежный шельф острова.

Конечно, новым властям страны безумно хотелось выяснить, чем у них на острове занимаются русские вкупе с кубинцами - не иначе, как подготовкой мировой революции, но на территорию лаборатории они вторгнуться не посмели, прежде всего благодаря твердости и хладнокровию Рауля. Он сослался на межправительственное соглашение, гарантировавшее лаборатории особый статус, и пригрозил не только ожесточенным сопротивлением (кубинская охрана была вооружена до зубов), но и грандиозным международным скандалом.

Когда наиболее громоздкая часть оборудования была уже вывезена, самые экстремистски настроенные представители новой власти добились-таки права участвовать в ликвидации русской лаборатории. К счастью, за несколько часов до начала ликвидации об этом стало известно офицеру по фамилии Павлов, отвечавшему за безопасность лаборатории с советской стороны. Понимая, что ему со своим малочисленным отрядом вряд ли удастся выстоять против многочисленных экстремистов, на этот раз вооруженных не хуже его боевиков, Павлов решил не испытывать судьбу и, не мешкая ни секунды, собрал самих ученых и тех, кому доверял, быстро перенес из лаборатории все, что успел, в заранее подготовленный тайник и залил его бетоном.