Остров Бешенного
Шрифт:
– Вы знаете такого господина Позина Александра Викторовича?
– Лично не знаком, но премного наслышан. Высокообразован, очень неглуп, в сферах, сам понимаешь каких, давно чувствует себя как дома. Со студенческих лет тесно приятельствует с известным тебе Долоновичем.
– Понятно. А человек-то он какой?
– Далеко не самый худший, можно сказать, даже порядочный.
– В каком смысле?
– На государственное добро никогда не зарился, счетов за границей не имеет. Есть только один серьезный грешок - заядлый игрок и гуляка, что называется, "человек светский", и очень любит быть в центре
– Понятно.
– А тебе зачем вдруг этот Позин понадобился?
– Да так, случайно встретились тут в одном доме и, похоже, придется какое-то время общаться. Вот я вас и побеспокоил. Кстати, исключительно для вашего личного сведения: ему и другим я представился как сотрудник МЧС...
– Спасатель?– как бы для себя проговорил Богомолов.– А что, очень даже интересная легенда...– Он сделал паузу и добавил: - И весьма не далека от истины! Поздравляю!
– Спасибо.
– Ну, будь здоров и, возможно, до скорой встречи...
Савелий очень надеялся, что услышит от Богомолова точное сообщение о прибытии на его свадьбу, но так и не дождался, а потому сказал на прощанье:
– Очень буду рад вас видеть с Ангелиной Сергеевной... Ей большой привет!
Информация, полученная от Богомолова, естественно, помогла Савелию лучше представить личность Позина. Однако Савелий все-таки колебался, стоит ли втягивать Александра Позина в историю с устранением Велихова. Главная проблема состояла в том, как поведет себя Позин потом, если поймет, что стал невольным соучастником убийства своего, если не приятеля, то, во всяком случае, хорошего знакомого.
Савелий уже понял, что Позин относится к Велихову неоднозначно и скорее плохо, чем хорошо. Но этого было мало. Требовалось по возможности подвести Позина к мысли, что Велихов отъявленный негодяй, каким не место на земле. Савелий собирался воздействовать на собеседника не только логикой и фактами, но и своими необыкновенными способностями. "Хитрый телефон" он прихватил с собой.
В японский ресторан "Фудзияма" на Третьей авеню Савелий явился точно в два часа пополудни. Стоило ему сообщить царственно державшемуся метрдотелю, что он приглашен на обед господином Широши, как тот расплылся в подобострастной улыбке и с низким поклоном повел Бешеного в дальний угол ресторана, где было нечто похожее на отдельный кабинет, отгороженный от общего зала свисавшими с потолка бамбуковыми занавесками. Буквально через мгновение появился Широши: вполне вероятно, что ему сообщили о приходе гостя, а скорее всего он сам увидел его на экране монитора - видеокамеры виднелись по всему ресторану.
– Как вы точны, господин Сергей! Добрый день! Я искренне рад вас видеть.
– Добрый день, - чуть склонил голову совсем по-восточному Савелий.
– Что будете пить, пока мы ждем господина Александра?
Савелий задумался.
– Если позволите, я хочу порекомендовать вам замечательный напиток особый род саке, настоянный на редкой породе морских змей с добавлением ряда экзотических целебных кореньев. Удивительно бодрит.
После "кокосовки" старого Киламбе опасаться было нечего, и Савелий охотно согласился. Широши подал чуть заметный знак, и перед ними тотчас вырос официант, одетый в японское кимоно. Широши сказал ему что-то по-японски, и услужливый официант принес
Савелий знал, что саке положено пить подогретым. Хотя это противоречило всем национальным русским обычаям ("теплая водка - бр-р-р!"), Савелий дождался, когда его собеседник поставит свой графинчик на спиртовку, повторил за ним этот ритуал и, терпеливо дождавшись момента, когда Широши налил в свой стаканчик из своего графинчика, сделал то же самое.
Напиток оказался удивительно вкусным - мягким и почти без привкуса алкоголя. Выпив еще три маленьких стаканчика, Савелий ощутил какое-то прекрасное чувство спокойной бодрости. Он был умиротворен и расслаблен, но при этом твердо знал, что сейчас ему любое дело по плечу.
– Ну, как вам понравился мой фирменный напиток?– спросил Широши.
И только тут Савелий обратил внимание на то, что сам хозяин только пригубил свой стаканчик.
– Судя по всему, ваш напиток мне понравился намного больше, чем вам, пошутил Савелий, указывая на почти полный стаканчик Широши.
Тот громко рассмеялся.
– Я изобрел этот напиток лет тридцать тому назад, и можете себе представить, как он мне за это время надоел, и, признаюсь, я им несколько злоупотреблял, так что, можно сказать, набрался бодрости на столетие вперед. Но с вами и за ваше здоровье я с удовольствием выпью.
Ставя пустой стаканчик на стол, Широши как бы между прочим поинтересовался:
– Скажите, неужели вы действительно работаете в Министерстве чрезвычайных ситуаций?
– Абсолютно точно.
– Спасателем?
– Можно сказать и так.
– Какая благородная профессия. Жаль, что вы не сможете помочь мне вложить деньги в российскую экономику.
– А почему вам так хочется инвестировать деньги в Россию? Вы не боитесь наших дурацких законов и рэкета? Если у вас есть лишние деньги, не разумнее ли инвестировать их в Америку?
– Да в Америку я уже инвестировал, причем немало, - без обиняков ответил Широши.– Есть старое и вечно мудрое правило - не клади все яйца в одну корзину. А кроме того, серьезные международные эксперты считают, что американский фондовый рынок очень перегрет, иными словами, из-за большого количества свободных финансовых средств акции продаются и покупаются по ценам, существенно превышающим их реальную стоимость. В один прекрасный день все начнут продавать акции, произойдут обвал рынка и всемирный финансовый крах, в результате которого очень многие разорятся. А я - человек осторожный.
– Мне нечего вам возразить, - заметил Савелий.
– Кроме всего прочего, - продолжил Широши, - мне не нравится сложившееся сейчас положение, когда США стали единственной супердержавой и воображают, что имеют право всех учить и всем диктовать свои условия. Честно говоря, мне жаль распавшийся Советский Союз и его наследницу Россию. Мне всегда казалось, что ваш многострадальный народ достоин лучшей судьбы.
Тихий, приятный и ровный голос Широши воздействовал на Савелия успокаивающе, он одобрительно кивал головой и поддакивал, тем более со всем, что говорил Широши, действительно было трудно не согласиться.