Остров Бешенного

Доценко Виктор Николаевич

– А почему же в таком случае "новые русские" не осваивают ту улицу?

– Те, у кого деньги есть, хотят строить свои хоромы либо среди зелени, ну, чтобы лес там, речка, либо в престижных местах, где раньше партийные боссы строились, а Амурская улица, так же как и все Северные, стоит как бы на отшибе, ни лесу там, ни речки... До революции, когда Омск был много меньше, там же окраины города были, заболоченные места, как говорили раньше: "босота на болота"... Вот и селилась там в основном босота: рабочие, ремесленники, поселенцы... Поставит что ни на есть хибару: худая крыша на четырех столбах,

обошьет их кое-как и живет несколько лет, пока не расплатится с кредитом и не накопит достаточно на приличный лес...

– Откуда вы так хорошо знаете историю этих районов, вы что, историк, что ли?

– Ага, историк.
– Никита Иннокентьевич с грустью улыбнулся.
– Только вот историю изучал на собственных предках: мои прадед с прабабкой сосланы были из Москвы, чем-то не понравились они своим хозяевам, у которых слугами были...

– Вот как, выходит, мы с вами земляки!
– подмигнул Константин.

– Все люди на Земле - земляки!
– философски заметил директор, хотел еще что-то добавить, но в этот момент глубокая колдобина тряхнула "газик" так, что его хозяин разразился таким матом, что ему мог бы позавидовать любой уличный хулиган...

После этого разговор их прервался, и каждый углубился в свои мысли. Константин понимал, что теперь он должен разыскать Мишку-жердяя, чтобы выяснить у него, где находится Леночка Ухтомцева...

Вернувшись в город, Константин навел справки о Мишке-жердяе и довольно скоро узнал о его семье такие подробности, которые завели его в тупик. Оказалось, что родители Михаила Сапаргалиева, татары по национальности, действительно были сектантами, но три года назад погибли при странных обстоятельствах: сгорели в собственном доме. Их единственный сын находился в это время у дальних родственников, которые отпустили его домой как раз в тот самый день, когда и погибли его родители. С тех пор Михаил и пропал.

Сильно расстроенный Константин вернулся в дом Ухтомцевых. Узнав о его похождениях, Екатерина Васильевна даже попыталась успокоить Рокотова:

– Ничего, Константин Михайлович, зря вы так расстраиваетесь: вы многого добились за каких-то три дня. Во всяком случае, гораздо больше, чем я, ее собственная мать, и милиция за десять дней. Вам удалось узнать, что Леночку видели шесть дней назад! Это же здорово!

– Да, это дает определенные надежды на то, что она жива, - задумчиво проговорил Константин.

– Я была в вас уверена!

– Спасибо, конечно... Знаете, Екатерина Васильевна, пойду-ка я еще посмотрю в ее комнате, вдруг что пропустил.
– У него действительно появилось ощущение, что ответ лежит где-то на поверхности, а он его не замечает.

Более внимательные поиски в платяном шкафу ни к чему не привели, и Константин решил еще раз осмотреть ящики стола. Перебрав каждую вещь во всех ящиках и ничего не найдя, он тупо уставился на настольную лампу с голубым плафоном. Назойливо вертелся в голове глупый анекдот про всеобщего любимца Штирлица:

"Штирлиц вошел в комнату, лампа горела, но Света не давала, Штирлиц выключил лампу, и Света дала..."

Константин щелкнул кнопкой и включил лампу.

"Лампа горела, но ответа не давала... Лампа горела, но ответа не давала..." - несколько раз мысленно

повторил он.

И неожиданно ему захотелось еще раз заглянуть в тумбу стола. Почему пришло это желание? Он вытащил нижний ящик, потом средний и, наконец, верхний. И все сразу понял: мозг отметил, что только в первом, верхнем ящике есть то, чего нет в двух других. Почему он не обратил внимание сразу? Это же так бросается в глаза. Константин вытащил верхний ящик: только в нем дно было застелено куском ватмана. Словно что-то предчувствуя, Константин быстро вытащил из ящика все вещи и приподнял лист ватмана. На дне ящика он увидел пентаграмму, нарисованную на плотном листе бумаги черным фломастером двумя вершинами вверх. Под ней ярко-красной помадой надпись: "Отец вернулся!"

Константин моментально вспомнил свой московский сон и заговорил вслух: он давно заметил за собой одну странную привычку-особенность - если в своей работе заходил в тупик, то машинально начинал разговаривать со своим внутренним "я", споря с ним, соглашаясь или убеждая, называя при этом своего собеседника Костиком...

– Неужели об этом пытался предупредить меня Савелий?

– Константин, ты в своем уме? Это же полная лажа, мистика какая-то... или бред...

– Стоп, Костик! Кажется, ты забыл главное правило сыщика: нужно проверять все, даже самые нереальные версии. Тем более что какое-никакое, а подтверждение было получено и наяву.

– О чем ты, Константин?

– Как о чем? Ты забыл, что говорил Геннадий? Что родители Мишки-жердяя были какими-то сектантами. А тебе не приходило в голову, что они могли поклоняться Сатане? Кстати, оба приятеля говорили, что Мишка-жердяй был одет во все черное.

– Это в конечном счете может ничего не значить и вновь завести в тупик: мало ли кто любит одеваться во все черное?

– Ты не забыл, с чего мы начали спор? Со сна! И именно во сне нам с тобой явился Сатана в образе Савелия, одетый во все черное, теперь и этот Мишка-жердяй...

– Как у тебя легко все сходится, приятель: и во сне-то тебе сигналят, и спутник Леночки одет в черное, а теперь еще и пентаграмма... А почему ты решил, что правильно расположил перед собой этот рисунок? А вдруг это обыкновенная октябрятская звездочка?

– Нет, так просто нельзя отмахиваться от этих сигналов...

Константин взял рисунок с пентаграммой, повертел перед собой и так и этак, но прислонил его к настольной лампе двумя лучами вверх.

– Можешь хихикать, Костик, но моя интуиция подсказывает, что этот рисунок был выполнен в таком положении.

– И что тебе это дает?

Он встал из-за стола и принялся расхаживать взад-вперед, продолжая спорить сам с собой.

– Коль скоро оборвались реальные ниточки, которые могли привести меня к исчезнувшей Леночке Ухтомцевой, то, согласись, нам с тобой ничего не остается, как попытаться разобраться в этих сигналах.

– Ага, симфонию труда изображать?

– Во всяком случае, это гораздо лучше, чем ничего не делать! Что я знаю про сатанистов? Практически ничего. Вот и выходит, что мне нужна литература...
– Константин вернулся к хозяйке, хлопотавшей на кухне.
– Екатерина Васильевна, от вас далеко библиотека с читальным залом?