Остров (др. перевод)
Шрифт:
Киритсис молчал, но Мария ощущала на себе его взгляд, но когда Лапакис заговорил с семейством Пападимитриу, Киритсис отвел Марию в сторону.
– Могу я отнять у вас немножко времени? – спросил он вежливо, но достаточно громко для того, чтобы Мария расслышала его сквозь общий шум. – Лучше найти местечко потише, – добавил он.
– Мы можем пройти к церкви, – предложила Мария. – Мне хочется туда заглянуть, поставить свечку.
Они ушли с набитой народом площади, где какофония возбужденных голосов уже достигла оглушающего уровня. Когда они прошли подальше по пустой улочке в сторону церкви, шум толпы превратился
– Я должен кое-что вам сказать. Вообще-то, это нечто совсем простое. Я очень хочу, чтобы вы вышли за меня замуж.
Это было утверждение, а не вопрос. И прозвучали слова Киритсиса так, словно не нуждались в ответе. У Марии давно не осталось сомнений в том, что доктор Киритсис любит ее, но она запретила себе мечтать на эту тему. Марии казалось безопаснее погрузиться в воспоминания о прошедших годах, чем переходить к чему-то новому, начать жить здесь и сейчас, в мире, где разочарование могло уничтожить все ее фантазии.
Какое-то время Мария молчала, глядя на Киритсиса, взявшего ее за плечи. Как будто нужно было убеждать ее в том, что доктор сказал это всерьез.
– Ни к кому и никогда я не испытывал таких чувств, как к вам, – нарушил молчание Киритсис. – Если вы не хотите выходить за меня, я уеду и вам незачем будет обо мне думать. – Его пальцы чуть крепче сжали плечи Марии. – Но в любом случае я должен знать.
Значит, это все-таки вопрос. У Марии пересохло во рту, и ей понадобилось огромное усилие для того, чтобы справиться с собственным языком.
– Да. – Это был один-единственный слог, который она смогла из себя выдавить. – Да.
– Вы выйдете за меня?!
Киритсис выглядел изумленным. Эта темноволосая женщина, его пациентка, которую он как будто знал очень хорошо и в то же время почти не знал, соглашалась стать его женой. Наконец лицо доктора расплылось в улыбке, и Мария ответила тем же, просияв. Доктор, сначала неуверенно, а потом с нарастающей страстью, поцеловал ее, и тут, внезапно осознав, как они должны выглядеть на пустынной улице, доктор и Мария отпрянули друг от друга.
– Нам нужно вернуться на площадь, – заговорил первым Киритсис. Чувство долга и благопристойности овладело им острее, чем когда-либо прежде. – Люди могут начать гадать, куда мы подевались.
Доктор был прав: им необходимо было вернуться, в празднике должны поучаствовать все, а уж потом каждый мог идти своей дорогой. К тому времени, когда они пришли на площадь, уже начались танцы. Образовался огромный круг, все танцевали медленный пентозали. К хороводу присоединился даже Гиоргис. Старый рыбак, который во время праздников сидел где-нибудь в тени, на этот раз всем сердцем присоединился к веселью.
Фотини первой заметила возвращение подруги в обществе доктора и сразу поняла, что Марию наконец-то ждет настоящее счастье. Но эти двое решили ничего никому сразу не говорить – им хотелось, чтобы первым узнал Гиоргис, а головокружительная атмосфера танца совсем не подходила для таких новостей.
Когда танец закончился и Гиоргис нашел Марию, у него был к ней только один
– Ты видела Анну? Она здесь?
В последние годы Гиоргис уже отказался от надежды, что его семья снова станет единой, но сегодня у него появился шанс на это. Но Гиоргиса удивляло отсутствие Анны, она ведь сама пообещала прийти.
– Уверена, она придет, отец, раз уж так сказала, – постаралась успокоить его Мария, хотя ее слова и прозвучали для них обоих как нечто пустое. – Почему бы нам не потанцевать еще? – предложила она. – Ты, похоже, полон сил.
Мария повела отца в центр, и они присоединились к следующему танцу.
Фотини хлопотала, расставляя на столах тарелки с едой. Она заметила, что доктор наблюдает за танцующей Марией, и почувствовала себя счастливой, как никогда, ведь ее милая подруга нашла себе такого замечательного мужчину. К этому времени уже стемнело, ветер затих, море было совершенно спокойным. Жара, казалось, не стала меньше ни на градус по сравнению с душным полуднем, и когда люди садились передохнуть между танцами, они жадно пили вино, роняя капли в пыль. После танца Мария вернулась к Киритсису, и они одновременно подняли свои стаканы. Это был безмолвный тост.
Анна и Андреас уже почти добрались до Плаки. Ни один из них за всю дорогу не проронил ни слова. Каждый погрузился в собственные мысли. Андреасу пришло в голову, что Маноли может снова обручиться с Марией, раз уж та стала здоровой и вернулась. Когда они подъехали к деревне и Андреас увидел впереди толпу, он наконец нарушил молчание, с удовольствием провоцируя жену своим предположением.
– Маноли? Женится на Марии? Только через мой труп! – вскрикнула Анна со страстью, какой никогда не видел в ней Андреас. Она перешла все границы. – С чего ты вдруг такое решил? – Анна не желала оставлять эту тему.
– А почему бы ему и не жениться? Они ведь обручены, то есть почти поженились, – снова поддразнил ее Андреас.
– Замолчи. Замолчи! – закричала Анна, когда Андреас остановил машину, и ударила мужа.
Ярость ее реакции потрясла Андреаса.
– Бог мой! – проревел он, отбиваясь от Анны, осыпавшей его градом ударов. – Ты его любишь, так ведь?
– Да как ты смеешь такое говорить! – завизжала она.
– Почему бы тебе не признаться в этом, Анна? Я ведь не полный дурак, сама знаешь, – произнес Андреас, пытаясь совладать с собственным голосом. Анна замолчала, как будто весь ее гнев мигом испарился. – Я знаю, что это так, – сказал Андреас, теперь уже почти спокойно. – На прошлой неделе я как-то пораньше вернулся домой, и Маноли был там, с тобой. И как давно это у вас?
Анна уже истерически смеялась и плакала одновременно.
– Годы! – выпалила она. – Годы и годы!
Андреасу показалось, что алые губы Анны улыбаются так, словно она прямо в этот момент испытывает экстаз. Если бы она стала все отрицать, Андреас имел бы возможность отступить, предположив, что, в конце концов, он все-таки ошибся, но признание жены стало величайшей насмешкой над ним. Он должен был стереть с ее лица эту глумливую усмешку.
Одним стремительным движением Андреас сунул руку в карман куртки и достал пистолет. Анна даже не посмотрела на него. Она откинула голову назад, круглые бусины подпрыгивали на ее шее от смеха. Анна словно обезумела.