Остров (др. перевод)
Шрифт:
Это письмо заставило Киритсиса задуматься. Если столь уважаемый им человек, как Христос Лапакис, нашел свое место в Айос-Николаосе, то, возможно, и для него это будет подходящий выбор? Ведь если Мария не может перебраться к нему, то он мог бы перебраться поближе к ней.
Ежедневная газета Крита каждый вторник публиковала список вакансий в госпитале, и каждую неделю Киритсис внимательно изучал их, надеясь найти работу поближе к женщине, которую любил. Недели текли, появилось несколько подходящих мест в Ханье, но так доктор оказался бы еще дальше от желанной цели. Киритсисом уже начало
Дорогой Николаос!
Надеюсь, твои дела в порядке. Ты наверняка подумаешь, что я теперь у жены под пятой, но я собираюсь оставить свою работу здесь. Моей жене хочется жить поближе к ее родителям, а они – в Ретимноне, так что в ближайшие месяцы мы туда переедем. Но мне пришло в голову, что ты можешь заинтересоваться моим отделением. Здешний госпиталь быстро расширяется, и у тебя тут появятся серьезные перспективы. А пока, подумал я, следует сообщить тебе о моих ближайших планах.
Хотя друзья никогда не говорили между собой на эту тему, Лапакис прекрасно знал, что его коллега имеет серьезные намерения в отношении Марии Петракис, и был весьма огорчен, узнав, что Киритсис вернулся в Ираклион один. Лапакис понял: Мария сочла своим долгом остаться с отцом – и счел всю ситуацию уж слишком архаичной.
Киритсис прочитал и перечитал письмо, прежде чем спрятать его в верхний карман белого халата, в течение дня он несколько раз доставал его и снова пробегал глазами. Хотя работа в Айос-Николаосе затормозила бы его карьеру, она открывала ту единственную в его жизни дверь, в которой Киритсис действительно нуждался: он приблизился бы к Марии.
В тот же вечер доктор Киритсис написал старому другу и спросил, как ему воспользоваться этой возможностью. Нужно было соблюсти множество формальностей, провести собеседование с другими кандидатами и так далее, ответил Лапакис, но если Киритсис подаст официальное заявление в течение недели, то, скорее всего, окажется назначенным на эту должность. Правда состояла в том, как понимали оба врача, что у Киритсиса была даже слишком высокая квалификация для такого места. Перейти с должности главы отделения в крупном городе на такой же пост в маленькой больнице… Конечно, никто не сомневался в том, что Киритсис достоин этой работы, – руководство госпиталя в Айос-Николаосе было просто в восторге, хотя и слегка озадачено тем, что специалист такого ранга и репутации готов служить у них. Киритсис приехал на собеседование, и прием его на работу стал вопросом нескольких дней.
Киритсис предполагал прежде начать новую жизнь, а уж потом связаться с Марией. Он не хотел, чтобы она стала возражать против этого, понимая, что доктор отказывается от серьезной карьеры, и намеревался просто поставить ее перед фактом. Меньше чем через месяц, теперь уже поселившись в небольшом доме неподалеку от больницы, Киритсис отправился в Плаку, до которой ехать было всего двадцать пять минут. Стоял воскресный майский день, и когда Мария открыла входную дверь и увидела Киритсиса, стоявшего
– Николаос! – выдохнула она.
Тут же послышался еще чей-то тоненький голосок. Он как будто исходил от юбки Марии, и сразу высунулось чье-то личико, примерно на уровне колен Марии.
– Тетя Мария, кто это?
– Это доктор Киритсис, София, – едва слышно ответила Мария.
Мария отступила в сторону, и Киритсис перешагнул порог. Мария смотрела ему в спину, когда он прошел мимо нее, – в ту самую прямую спину, в которую она так много раз смотрела, когда он уходил из ее дома по главной улице Спиналонги, направляясь в госпиталь.
Ей вдруг показалось, что всего одно мгновение прошло с тех пор, как она жила на острове, мечтая о будущем.
У Марии дрожали руки, когда она расставляла на столе чашки и блюдца, и те громко звякали. Вскоре они с Киритсисом сели на твердые деревянные стулья, понемножку отпивая кофе, как то бывало на Спиналонге. Мария тщетно пыталась придумать, что бы сказать. Но Киритсис сразу перешел к делу.
– Я переехал, – сообщил он.
– Куда? – вежливо спросила Мария.
– В Айос-Николаос.
– В Айос-Николаос?!
Мария едва не задохнулась, произнося эти слова. Изумление и восторг смешались в ней поровну, когда она попыталась осознать эту новость.
– София, – обратилась она к малышке, сидевшей у стола и занятой рисованием, – почему бы тебе не подняться наверх и не найти ту новую куклу? Ты могла бы показать ее доктору Киритсису.
Девочка исчезла наверху, отправившись на поиски игрушки, а Киритсис наклонился вперед. В третий раз в своей жизни Мария услышала слова:
– Выходите за меня замуж.
Мария знала, что теперь Гиоргис уже был в силах позаботиться о себе. Они оба примирились со смертью Анны, а София принесла в их жизнь радость и отвлекла от тяжких мыслей. К тому же расстояние между Айос-Николаосом и Плакой означало, что Мария могла бы навещать отца несколько раз в неделю и по-прежнему видеть Софию. Все это пронеслось в голове Марии за долю секунды, и, не успев даже сделать следующий вздох, она ответила согласием.
Вскоре вернулся Гиоргис. Он не был так счастлив с того самого дня, когда узнал, что Мария выздоровела. К следующему дню новость уже разлетелась по всей деревне, люди только и говорили что о том, что Мария Петракис выходит замуж за доктора, который ее вылечил, и сразу же начались приготовления к свадьбе. Фотини, никогда не терявшая надежды на брак Марии и Киритсиса, с головой окунулась в планы. Они со Стефаносом взялись организовать небольшой прием перед венчанием, а потом все их друзья должны были собраться в таверне на пир.
О дне венчания договорились со священником, назначив его через две недели. Не было никаких причин ждать дольше. У пары уже был дом, где они могли поселиться, они знали друг друга много лет, и у Марии уже имелось нечто вроде приданого. А еще у нее было платье, то самое, которое она купила для венчания с Маноли. Пять лет оно пролежало на дне комода, завернутое в слои тончайшей бумаги. Через день или два после второго предложения Киритсиса Мария достала платье, расправила складки и примерила.