Остров Мертвецов
Шрифт:
Он с хрипом выдохнул и поднял голову, чтобы посмотреть на нас, когда мы вошли, и страх наполнил его опухшие глаза, когда он увидел Шона.
Шон окинул его взглядом, как дикий зверь, жаждущий пищи, прежде чем наклонился и заговорил мне на ухо.
— Если я еще раз поймаю тебя, изображающую шлюху для одного из моих людей, у нас будут проблемы, сладенькая. Поняла?
Возражения вертелись у меня на языке, но один взгляд его голубых глаз велел мне промолчать, поэтому я просто кивнула, и он наклонился, чтобы запечатлеть грубый поцелуй на моих губах, от которого у меня остались
Когда он отошел от меня, я обнаружила, что Трэвис наблюдает за нами, выглядя немного смущенным, но не говоря ни слова. В конце концов, он был солдатом, а Шон командиром. В историях, подобных моей, не было белых рыцарей.
Парень, который был привязан к стулу, начал кричать, когда Шон повернулся к стене, где была разложена куча инструментов и ножей, и у меня возникло ощущение, что в этом месте часто происходили подобные вещи.
Я не дрогнула, когда он взял топорик и начал вращать его в руке, а его улыбка становилась только шире, от того, как парень кричал и бился на своем стуле. В конце концов, смерть привела меня в это место, и я видела достаточно крови, когда убивала Акселя, чтобы знать, что мне не нужно бояться ее, если только она не пришла за мной.
Шон кружил вокруг своей жертвы, как акула в воде, когда в ее власти был раненый тюлень, а я просто наблюдала, как он насмехался над ним. Я не знала, заслужил ли этот человек свою смерть или нет, но я ничего не могла с этим поделать. Поэтому, когда Шон начал «танцы с бубном» вокруг чувака, спрашивая его, всерьез ли он верил, что ему сойдет с рук кража у него, я просто унеслась в то место в своей голове, где светило солнце и волны разбивались о золотой песок. Я услышала крики чаек, почувствовала вкус соли на языке и почти вспомнила, каково это — по-настоящему ярко улыбаться, как это солнце.
Шон начал размахивать топором, и парень перестал кричать задолго до того, как он закончил с ним. Я наблюдала за резней без тени эмоций на моем лице, чувствуя, что взгляд Трэвиса не раз останавливался на мне, но на самом деле не имело значения, что он думал обо мне или о моей реакции. Было приятно ненадолго завести друга. Но я сомневалась, что мы снова потусуемся в ближайшее время.
Шон бросил окровавленный топорик на пол с громким стуком, когда металл ударился о бетон, и повернулся к нам, дико ухмыляясь, а его лицо и тело были забрызганы кровью. Трэвис стоял на месте, пока он приближался к нему, и даже не вздрогнул, когда кулак Шона врезался ему в лицо.
— Если я снова вижу, как ты подкатываешь к моей девушке, то смерть этого засранца покажется тебе просто сном наяву.
— Да, босс, — согласился Трэвис, сплевывая кровь изо рта и бросая на меня взгляд, прежде чем снова опустить глаза.
Да, количество моих друзей определенно только что упало до нуля.
Я вспомнила эпизод «Могучих Рейнджеров», где Зеленый Рейнджер был в плену у Риты Репульсы, и он был таким грустным, бессильным и все такое прочее. Но все обошлось. С другой стороны, у меня не было других Могучих Рейнджеров, которые пришли бы мне на помощь, так что, вероятно, мне просто нужно было разобраться с этим самой.
Шон взял меня за руку и потащил обратно со склада, а кровь человека, которого он только что убил, все еще была влажной на его коже.
— Знаешь, почему было так важно, чтобы этот ублюдок умер именно от моей руки, сладкие щечки? — небрежно
— Чтобы все знали, что случается с теми, кто переходит тебе дорогу», — предположила я.
Наверное, мне следовало испугаться, закричать, убежать, или даже не знаю, что еще сделать, но, когда я думала о том, чтобы сбежать отсюда, от Шона и от всего этого, я просто знала, что везде будет одно и тоже. Снова и снова, и так будет продолжаться вечно. От одного дерьмового городка к другому, от одной группы мудаков к другой. Раньше я убегала в надежде найти дом. Или просто потому, что понимала, что место, где я нахожусь, не то. Но я больше не видела в этом смысла. Нежеланные не находили дома, потому что нам нигде не было места. И, по крайней мере, Шон хотел меня. На данный момент. Это было лучше, чем альтернатива вернуться на улицы. Кроме того, «лучше» — понятие неуловимое. И оно не относилось к таким людям, как я, и к той жизни, которую нам пришлось выбрать.
— Тогда давай, сладенькая, — прорычал Шон. — Я позволю тебе напомнить мне, почему мне нравится держать тебя рядом, и тогда мы сможем забыть об этой маленькой размолвке.
— Уже забыла, — согласилась я, когда мы вышли обратно на улицу.
Шон ухмыльнулся, затем толкнул меня на колени рядом с машиной Трэвиса, и я поняла, что он имел в виду — прямо сейчас, пока он все еще был покрыт кровью того парня и чувствовал кайф от убийства. Я колебалась, и он склонил голову набок, глядя на меня, ожидая моего следующего шага. Возможно, мне следовало убежать. Но мое сердце снова бешено забилось, и, несмотря на то, что какая-то часть меня понимала, что все это хреново, в кои-то веки я действительно что-то чувствовала. Немного страха и шока, но это было нормально, потому что это было лучше, чем бесконечная пустота, в которой я обычно существовала.
Поэтому я одарила Шона знойной улыбкой, позволила своему взгляду пробежаться по его мускулистому телу, а затем задрала юбку, чтобы тоже получить удовольствие от этого.
Я расстегнула его ширинку и взяла его член, как хорошая девочка, затем начала ласкать себя, а в моей голове сияло солнце, разбивались волны, и я почти почувствовала вкус счастья.
Мне захотелось закричать, когда я вспомнила ту девушку. Ее фальшивые улыбки, пустое сердце и ее никчемную гребаную жизнь.
Чем дольше я была вдали от нее, тем яснее я видела ее, и я чертовски ненавидела это. Шон обычно смеялся над тем, насколько я была сломлена. А я улыбалась ему, потому что меня это не волновало. Но теперь мне было не все равно. Мне было не все равно, и было слишком поздно исправлять ее. Но это не означало, что я и дальше собираюсь оставаться ею. Она была моим маленьким постыдным секретом, который я не хотела, чтобы кто-то видел. Но Шон знал, и именно такой он меня считал, но он ошибался. И я была полна решимости показать ему это, когда он, наконец, встретит свой конец от моей руки.
Фокс все еще орал наверху, и время от времени Джей-Джей или Чейз вмешивались, но в основном с ним переругивался Лютер. Я не могла услышать многого из их разговора, из-за того факта, что меня заперли в долбаном подвале, пока они решали, что со мной делать.
Но я сказала Фоксу. Я сказала им всем. Шон был моим. Он владел мной слишком долго, и я хотела сама забрать у него эту часть себя. Они не имели права пытаться держать меня подальше от него, и я была полна решимости стать той, кто в конце концов спустит курок. Однако до этого мне, вероятно, понадобится несколько уроков обращения с оружием, потому что «навести и выстрелить» не сработало так, как я надеялась.