Остров тайн
Шрифт:
В мгновенно наступившей гулкой тишине резко зазвонил телефон. Старшина подскочил к аппарату.
— Пещера слушает. Так точно: господин капитан— лейтенант здесь. Передаю трубку. — Старшина вернулся в строй, медленно снял каску.
С другого конца провода донесся голос Уэнсли. Холодный, бесстрастный. Может быть, с чуть уловимой издевкой:
— Имею честь довести до вашего сведения: только что прибыл часовой с советского судна. Русские напали внезапно, одновременно со всех сторон. Часовой храбро защищался — троих уложил. Но развить успех не смог — его выбросили за борт… Корабль ушел в неизвестном направлении…
Годфри бросил трубку:
Старшина!
Что прикажете делать с телом, сэр?
Оставить! — и, перехватив мрачные взгляды матросов, Клайд добавил: — Завтра похороним.
Плот, до отказа груженный людьми, сел на мель. Двое матросов соскочили в воду, но сразу по колено ушли в вязкую тину. Облегченный плот поднялся, трос натянулся, моторка рванула… Два крика ужаса слились в один:
— Тонем! Не оставляйте!..
Ноги уже по колена в тине. Она тянет, засасывает глубже…
Старшина заглушил мотор:
— Дьяволы, чего сидите? Бросай им веревки!.. Эй вы там — обвяжитесь!
Восьмерым матросам лишь с помощью мотора удалось вырвать товарищей из трясины…
Клайд ни во что не вмешивался. Он сидел в моторке и большими глотками пил ром, надеясь хоть таким образом унять дрожь, которая начинала его трясти совсем так же, как утром…
„Иртыш"
Тих океан. Только бурун под форштевнем «Бриза» да пенящийся, теряющийся вдали след от винтов вспарывают гладкую поверхность. И еще — светящиеся стрелы летучих рыб. Они, словно копья, пущенные сильной рукой спортсмена, вонзаются в воду.
Звезды еще горят, но в блеске их нет уже торжествующей яркости, и становится их все меньше и меньше… И серп луны тускнеет на светлеющем небе.
На западе, куда полным ходом летит «Бриз», еще нет линии горизонта. На борту никто не спит. В предрассветной свежести, на ветру, рожденном скоростью хода, на баке не выстоишь — все собрались в ходовой рубке.
На экране радиолокатора уже виден контур «Иртыша». И хотя до него еще далеко, ребята не отнимают от глаз сильных биноклей: кто первый заметит?..
Бром все же возымел свое действие — Клайд несколько пришел в себя…
Допрос Пауеля ничего не дал — он повторил то, что сказал капитану Уэнсли. Часовой на берегу подтвердил, что слышал выстрелы, но подумал, что это действует отряд.
Пока сделано все, что можно: вдоль берегового хребта расставлены дозоры; орудие и два пулемета «Фэймэ-за» приведены в боевую готовность. Теперь остается лишь ждать до утра. Утром «Фэймэз» пойдет в южную бухту. Если там никого не окажется, он обойдет весь берег, осмотрит каждую дырку в этих черных скалах, каждую щель, куда может проникнуть лодка…
Клайд прекрасно отдавал себе отчет в риске, на который он идет. Но, с другой стороны, он не верил рассказу часового: чтобы избавиться от ответственности, Пауэль, вероятно, сильно преувеличил. Если русских так много, то почему они в свою очередь не напали на «Фэймэз»?..
Эти размышления несколько успокоили Клайда.
Но перед ним лежит полученная час назад радиограмма шефа:
Требует отчета! Оказывается, сам генерал интересуется операцией «Зед-сикстин-эйч»!
Годфри скомкал бумагу, бросил в иллюминатор… Пусть идут ко всем чертям — и шеф и генерал! Он ничего не сообщит. Ответит Уэнсли,
Клайд почувствовал, что проголодался, поднял трубку телефона:
— Ужинать. Сюда, в каюту! — и он сел зашифровывать ответ Эштону:
Одновременно окончательно созрел план на завтра — из южной бухты, если там не будет русских — в конце концов, выполнив свою задачу, корабль, может, и вовсе ушел, — он пошлет Саливена и еще четырех добровольцев в пещеру. Пусть забирают сколько хотят мелу и красок. Каждому обещает по тысяче долларов. Они вывернутся наизнанку, а лабораторию найдут… Рокка нужно будет выпустить с гауптвахты. Таким образом, на корабле вместе с офицерами у него будет одиннадцать человек. Радиста считать нельзя. Моторист и Бен, хоть и однорукие, тоже сойдут. Это тринадцать. Опять тринадцать!.. Хотя нет — он себя не присчитал. Четырнадцать.
На «Иртыше» тоже никто не спал. Весть о предстоящей встрече с «Бризом», о необычайном пассажире на его борту молниеносно облетела многосотенный коллектив еще вчера вечером, как только была получена радиограмма… У всех только и разговоров, что о неведомом острове, о старом ученом, проведшем на нем целую жизнь…
Расстояние между судами — пятнадцать миль: через двенадцать минут должна произойти встреча.
Вот он!
Где, где?..
На горизонте, где светлым пятном наливается заря, появилась маленькая точка.
*
В ходовой рубке «Бриза» не оказалось никого, кто заметил бы «Иртыш» первым, — пять возгласов слились воедино:
— «Иртыш»!
Пять возгласов, потому что Стожарцев молчал: он увидел появившееся на горизонте судно сразу же, вместе со всеми, но не проронил ни звука…
Из радиотелефона доносится голос:
Куда вы пропали? Алло, алло! Вы нас слышите?.. Мы вас видим. Ермоген Аркадьевич, алло!
И мы вас видим… видим…
Сказались усталость, нервное напряжение последних двух суток, наконец — принятая сильная доза бромурала: Клайд проспал. Когда раздался громкий стук в дверь, часы показывали семнадцать минут девятого. Он хотел было напуститься на вахтенного за то, что его не разбудили раньше, но вспомнил, что не давал такого распоряжения. Стучался Уэнсли:
— Только что получена радиограмма из центра. На мое имя, но касается вас. Кстати, не понимаю, о каком моем ответе идет речь?
Не вставая, Годфри жестом указал капитану на кресло, развернул бумагу:
Клайд вернул радиограмму:
— Отвечайте: операция развивается нормально Будет закончена сегодня. Подпись ваша… И распорядитесь немедленно отозвать дозоры. Приготовить корабль: через час снимаемся с якоря.
Старшина бегом взобрался на береговой хребет: нигде никого: попрятались, черти, за камнями, шкуру берегут!.. Он вложил в рот два пальца, пронзительно свистнул. Из-за скал стали появляться часовые. Самый дальний стоит на противоположной стороне бухты. Старшина просигналил: «Посты снимаются. Возвращайтесь!»