Остров традиции
Шрифт:
Лишь в наиболее традиционной стране кулачное право конкурировало с гражданским. Большей частью, именно кулачное. Новый сорт дуэлей крайне редко приносил летальный исход, суровый, но справедливый; зато он стал шагом вперёд по сравнению с лотереей на шестнадцати шагах. Опять стал побеждать сильнейший. Хотя порой не качественно, а количественно, то есть опять же, не-традиционно сильнейший, но учтём, что в мордобое большее количество липнет к лучшему качеству. Всё-таки не срам легитимности-гуманности-политкорректности...
Если
Однажды Конрад не выдержал и даже Профессору пожаловался на вызывающее поведение Поручика. Он впрямую высказал обеспокоенность расшатыванием нравственных устоев его дочери.
– А-а!
– несказанно обрадовался Профессор.
– Запали на мою дочку-то!
– Ну почему сразу "запал"? Я - абстрактно... В принципе.
– Вот только не надо, не надо...
– замахал руками Профессор.
– Ревнуете ведь...
– Да какое "ревную", - искренне удивился Конрад.
– Куда мне против Поручика-то...
– Прибедняетесь? Боитесь жёсткого мужского соперничества? Вы что, всегда таким угрюмым мизантропом были? Ни в жисть не поверю! За девушками бегали, стихи писали...
– За девушками бегал, но они от меня ещё быстрее бегали. Стихов не писал - не умею...
– Ну в прозе... дневник вели...
– И дневник не вёл. Не в радость кошмарики свои обсасывать... Так может быть, Вы поговорите с Анной-то?
– Э нет, брат, дудки... Тут уж действуйте сами, любезный!
– Так ведь Поручик чином выше меня... Я - его подчинённый. И вообще: поставить нас рядом, так кого женщина скорее послушает?
– А если он такой орёл, чем вы недовольны? Пора бы моей дочке да пристроиться... Четвёртый десяток уже...
– Но Поручик - вроде как представитель кровавой гебни. Не пара ей...
– Ошибаетесь! Несложные нумерологические вычисления...
– профессор скоренько, но грамотно провёл на салфетке сложение.
– Получается четыреста тридцать восемь. Четвёрка - число надежды и одновременно фиолетового цвета. Тройка - число крепости и фундаментальности: три богатыря, три кита, три свисалки между ног у мужчины. Восьмёрка - число хитролисости. А четыре плюс три плюс восемь - магическое число северо-запада. А вы говорите!...
– Ну и?..
– А вот что любопытно... Хе... Хе...
– старик вновь углубился в подсчёты.
– В фамилии "Петцольд" получается двести двадцать. Ваше число, делённое на два и плюс единичка. Она-то всё и решает. Да плюс ещё...
– Что?
– Асциндент у вас в созвездии Кассиопеи. Не слабо так.
– А у него?
– машинально спросил Конрад.
– У кого? Ах, у этого... А у него нет асциндента. Зачем он ему?
– А мне зачем?
– А затем, что он - даймон верхней бездны. А вы нет.
– А я кто?
– Если вы забыли,
Конрад ни одного не сделал.
Зато когда он вышел от Профессора, как и ожидалось, его взгляду предстал собственной персоной Поручик. Тот непринуждённо раскинулся в шезлонге и кайфовал.
Конрад зигзагами подошёл к нему и начал путано отчитываться о последних встречах с неформалами. Поручик полуслушал, полуспал и вскоре лениво показал: довольно, мол. После чего выудил из кармана кошель и вложил в потную ладонь Конрада несколько купюр. Слов благодарности он словно вообще не воспринял - откинул голову назад и наглухо сомкнул вежды.
Анна стояла в одном конце лесного участка в тренировочном костюме с начёсом и кедах, свежая и розовая после традиционной утренней пробежки и комплекса упражнений по системе Ивана Бодхидхармы, зарубежной знаменитости. В её руках был снятый со стены Волшебной Комнаты старинный лук. Смотря неуклонно прямо перед собой, она выставляла вперёд одну ногу, разворачивала плечи, оттягивала к соску тетиву, прилагая усилие, равное поднятию пудовой гири, и неподвижно застывала где-то на полминуты.
Сзади стоял не спавший ночь Конрад и двигал челюстью взад-вперёд.
– Тренируетесь?
– Развлекаюсь.
– Вы - вдруг играете в такие игрушки? Хм, хм... это же вообще-то орудие убийства.
– Я не собираюсь никого убивать. Мне нравится полёт.
Стрелы певуче ударялись в повешенный на стене мебельного кладбища дощатый щит и, застревая, служили иллюстрацией к параграфу учебника физики "Затухающие колебания". Потом они угомонялись, и лишь разноцветное оперение дрожало в холодных порывах ветра. Результат Анны тянул не больше чем на норматив кандидата в мастера, но справедливости ради вспомним, что стреляла она не из спортивного лука, оснащённого всякими корректирующими приспособлениями, а во-вторых надо сделать поправку и на сильный боковой ветер. С кучностью попаданий всё было в порядке. Конрад устрашился.
– Дадите попробовать?
– спросил он.
– Попробуйте... Да как вы держите-то, да не так, не так... Вот так... Ой, да не так...
Пыжась и пучась, Конрад кое-как растянул тетиву и отпустил её явно не вовремя; она больно шибанула его по пальцу. Стрела обиженно засвистела и исчезла в чреве мебельного кладбища, метрах в шести левее мишени.
– Ха-ха-ха, - зашлась Анна, - слава Богу, что не к соседям. Полезайте теперь в сарай, доставайте. Их у меня мало.
Конрад полез в мебельный сарай, опасаясь, кабы Анна не выстрелила ему вдогонку и долго шарил среди спинок, сидений и ножек, кряхтя и кашляя от пыли. Внезапно рука его коснулась чего-то приятного, вроде бахромы. Он вгляделся в полутьму: то был малиновый вымпел с профилем мускулистого лучника и надписью "Спортивный клуб Землемерного училища им. Людвига Хрубеша".