Остров традиции
Шрифт:
Эта находка так озадачила Конрада, что он не сразу вспомнил, зачем очутился в сарае. Лишь заслышав приближающийся голос Анны, он опомнился и в панике начал запихивать злополучный вымпел в разорванную обшивку безногого стула.
В это время в проёме показалась кудрявая голова Анны.
– Ну что, без шансов?
– спросила голова.
– Ищу-ищу...
– прошептал Конрад.
– Ищите, как в голодный год хлеб ищут, - сказала Анна, но понимая, что незадачливый стрелок будет искать до морковкиной заговени, сама влезла в сарай и в два - три движения нащупала стрелу, расщепившую какую-то полугнилую доску.
–
– Вы вообще... не боитесь... доверять мне оружие?
– проговорил Конрад сквозь кашель.
– Бояться?.. Вас?..
Тайна смерти Алисы снова взяла Конрада за живое. О ней протяжно нудели перетруженный плечевой пояс и содранная кожа на пальцах десницы. Надо было попробовать распутать клубок, потянув за новую ниточку. Благо завелись деньги.
Перед встречей с неформалами он постучался к старушке-вязальщице. Та встретила его со смесью опаски и надежды - вдруг ограбит, а вдруг, гляди, что-нибудь да купит. Она с порога завалила гостя вязаными изделиями, но тот вежливо отказался от приобретения свитеров и шапок с помпонами, подчеркнув, что ничто материальное его не колышет. Размахивая широко раскрытым удостоверением, он попросил хозяйку без утайки ответить на его расспросы, а уж за ценой он не постоит.
– Да что ж я могу знать-то, голубчик?
– искренне удивилась бабуля.
– Моё дело маленькое, сижу взаперти да вяжу - только клиентов почти нет... А пенсии я скоро год как не видала - как же мне выжить-то? Ты начальник - может знаешь, когда у нас собес заработает? Исхудала я вся с голодухи-то...
– Про собес я обязательно узнаю, - Конрад прижал руку к сердцу.
– А вот вы мне скажите... шали у вас кто-нибудь покупает?
– Шали? Что ты!.. Я их скорее для себя делаю: свяжу - и на стенку вешаю. Вещи красивые, нет спору, только вот не в моде они нынче. При коммунистах-то, почитай, каждая третья в шалях щеголяла, а сейчас все деловые да спортивные - даже не смотрят.
– И всё же... В начале лета у вас в посёлке убили женщину, которая как раз в тот момент была в шали. Слыхали про это?
– Ой, милок, тут много кого убили - не перечесть. А уж тем более откуда мне знать, кто как одет был.
– Она неподалёку от вас жила. У неё ещё сестра-близняшка есть. Кстати, тоже в шали часто ходит, правда, только дома.
– А-а, чего-то припоминаю, - неуверенно сказала бабка.
– Три месяца, говоришь, прошло... Да, да, была одна такая... не такая, как все. Точно, точно - в шали ходила. И в пир, и в мир. Очень, кстати, ей к лицу она была. Я для себя всегда отмечала: ишь, какая лебёдушка... Было дело.
– А откуда у неё эта шаль? Не от вас ли? Я у вас недавно точно такую же видел, - перешёл Конрад к делу, совершенно при этом не сознавая, куда он, собственно, клонит.
– Нет, точно нет, - бабка решительно замотала головой.
– В шали, ты говоришь, её кончили? В какой - в белой?
– Наверное, в белой, - смешался Конрад. Он ведь так и не рассмотрел фотографию, скрытую за многопудовым столом.
– Сестра её - точно в белой ходит.
– В белой, в белой, как пить дать. Всегда она в белой ходила... Слышь, родимый, что я вспомнила-то: последний раз мне удалось продать шаль - именно ей. Только та была чёрная, как сейчас помню. Рисунок такой же, длина такая же - но чёрная-пречёрная, как будто траурная... Вишь ты - как будто смерть свою предчувствовала... Когда, ты говоришь, это случилось?.. Ну вот то-то.
Конрад окончательно потерялся. Он страшно досадовал
– Она, покойница-то, призналась мне тогда, что сама вяжет, - разошлась тем временем старушка.
– И белую шаль, которая на ней, связала, дескать, сама. Но хотела вроде как поддержать коллегу по цеху. Заплатила мне - щедрее некуда... Сказала ещё - есть у неё родная душа, и она бы хотела, чтобы шали у них были похожие.
Конрад уже практически не слушал - скорей бы наутёк. При этом он не забыл вознаградить добрую вязальщицу - хорошо воспитан был. Та несказанно обрадовалась дарованной мзде, и стала убеждать Конрада в качестве бонуса взять у неё вязаный шарф. Напрасно визитёр отнекивался, что он-де вообще не носит шарфов - бабка настойчиво пугала его приближающимися холодами. Шарф пришлось взять.
Логоцентристы праздновали свой уход на войну. Они собрались как обычно под сенью водокачки и культурно выпивали. Настолько культурно, что молодая урла в этот день не осмелилась тусоваться на той же площади. С каждой выпитой чаркой доблестные неформалы шумнели и борзели. Казалось, сейчас отымеют своих девушек прямо на улице.
Был там и Конрад, кефир пил. Логоцентристы кичились перед ним своим бесстрашием и готовностью умереть, звали с собой, сулили щедрую добычу:
– Не впадло тебе горбатить на органы?
– вопрошали они.
– Да и кем теперь займёшься, как нас не станет? На пенсионерок стучать? Иди с нами на бой кровавый, святой и правый...
– Чем же он так свят и прав?
– недоумевал Конрад.
– Тем, что - бой.
Конрад ёжился и деликатно осведомлялся, на чьей стороне собрались воевать ушлые неформалы.
– А не один хуй?
– дивились храбрые воины.
– Лишь бы булат не ржавел и порох не мок.
Конраду хотелось спросить, чем в таком случае неформалы отличались от презираемой ими урлы, которая, по их же словам, рассуждала так же, но благоразумие брало верх. В такой день, как, в общем-то, и в другие дни логоцентристам меньше всего желалось отвечать на вопросы. Они жаждали утверждений и самоутверждения, причём с восклицательным знаком, длиннющим и толстенным. Подступало буйство и буянство, и Конрад понимал, что удрать у него нет шансов. При этом он отлично знал от своих знакомцев, что первыми куражатся и гоношатся самые воинственные, начиная гасить и мочить своих же, и свои должны почесть это за благо.
Первый звонок прозвенел, когда Лотар - случайно ли, намеренно ли назвал Петера - дураком. И хотя обращения друг к дружке типа "ты, опиздол" были в этом кругу обыденны и произносились почти ласково, заурядная подцензурность, даже вежливость обозначения не должна была остаться без внимания.
– Обоснуй, - веско сказал Петер.
– Назови три причины, почему я дурак.
Поскольку Лотар не знал ни одной причины, он просто ударил Петера ногой. Петер в ответ взмахнул своей, и серьёзно потряс противника. И оба затанцевали в боевой стойке, при этом Лотар неожиданно оприходовал своими длинными ножищами ещё двух человек. Через мгновение начался всеобщий махач, в котором все орудовали одними вздымаемыми ногами - красиво, что твой балет. Лотару расквасили хрюкало и на том успокоились. Девицы тут же приложили к разбитому органу тряпку. Но Конрад понимал, что компания толком ещё не набралась, и главное впереди.