Остров выживших
Шрифт:
— Я понял вас, Феникс. Прескотт хочет обратиться к ним в прямом эфире при помощи бота, но я его отговорю.
Маркус беззвучно вздохнул, на миг прикрыв глаза.
— Скажите ему, что его харизма сильнее чувствуется при личном присутствии. Каково расчетное время прибытия?
Некоторое время в наушнике раздавалось лишь шипение помех — Хоффман, очевидно, с кем-то советовался.
— Майклсон говорит: четыре дня, но мы можем начать перевозить людей на вертолетах через несколько часов.
— Мы их сдержим до тех пор.
— Вы обязаны вызвать подмогу, если столкнетесь
— Я запишу себе это, чтобы не забыть.
Маркус спрыгнул с «Ворона» и направился в сторону города. Аня и Дом последовали за ним.
— Один ты не пойдешь, — сказала она.
Маркус даже не обернулся.
— Постараюсь непечатными словами не выражаться.
Самое просторное помещение мэрии, в котором они всего несколько часов назад играли в карты, было набито горожанами; возможно, это были избранные представители, а возможно, просто те, кому посчастливилось первыми проникнуть сюда и занять место. Аня решила, что это хороший знак, — по крайней мере, они не буйствовали на улицах. Первой реакцией Льюиса Гавриэля было созвать собрание, и население откликнулось на призыв. Неорганизованная толпа себя так не ведет.
Гавриэль протиснулся сквозь толпу, хлопая в ладони, чтобы привлечь внимание переговаривавшихся людей. Но именно Маркус заставил всех смолкнуть. Он вошел следом за Гавриэлем, и в помещении стало тихо, словно кто-то убавил громкость. Ему даже не понадобилось расчищать себе дорогу. Какой-то парень лет пятнадцати неторопливо обернулся, чтобы посмотреть, что происходит у него за спиной, и при виде Маркуса на лице его тут же появилось выражение неприкрытого животного страха. Аня была потрясена.
«Эй, это же мой Маркус, он не такой, он ничего тебе не сделает…»
Ане пришлось напомнить себе, что вид любого солдата устрашающе действует на гражданских, не привыкших к подобному зрелищу. Этому способствовала и броня, исцарапанная в бою, и «Лансер», который, казалось, нельзя полностью отмыть от крови, и впечатление танка, который невозможно остановить. Но Маркус излучал что-то еще. Дело было не просто в языке тела. Он производил впечатление одновременно рассерженного и уставшего до смерти человека. Его вид заставлял окружающих заткнуться и слушать.
Он прошел к небольшому помосту и поднялся на него, стуча тяжелыми ботинками. Аня вместе с Домом отошла в сторону, оглядела собравшихся, рассматривая их лица. На большинстве из них застыло смешанное выражение смятения и страха.
Гавриэль, всем своим видом демонстрируя лояльность, поднялся на помост следом за Маркусом.
— Граждане, я знаю, что все вы встревожены событиями сегодняшней ночи, но я очень хотел бы, чтобы вы выслушали сержанта Феникса. Нам придется примириться с некоторыми переменами в нашей жизни. Я хочу, чтобы вы выслушали его до конца.
Дом стоял так близко к Ане, что мог шептать ей на ухо, почти не шевелясь.
— Хотел бы я увидеть того, кто попробует его перебить.
Аня повторяла про себя, что Маркус сможет с этим справиться. Но он отнюдь не был разговорчивым человеком,
— Я хочу, чтобы вы поняли, насколько серьезно наше положение, — начал он. — Возможно, вы считаете, будто знаете, что такое война, но это не так. Большая часть человечества погибла. Все города уничтожены, включая Хасинто. Оставшиеся в живых люди — я не считаю бродяг — направляются сюда на кораблях, потому что им некуда больше идти. Вы понимаете, что выхода нет? Человечество на грани вымирания. Вот почему мы решили поселиться здесь. Это не просьба, не требование — это уже происходит. Люди, которых нам удалось вывезти из Хасинто, пережили ужасы ада, и они тоже граждане КОГ. Поэтому я предлагаю вам то же, что и обычно: вы уважаете права своих сограждан, а КОГ уважает ваши права. Другого пути нет.
Аня понятия не имела, что Маркус в состоянии произнести такую длинную речь. Она едва осмелилась взглянуть на людей, боясь разрушить чары, — а слушатели скорее находились в шоке и ужасе, чем восхищались откровенным и жестким заявлением Маркуса.
Несколько долгих мгновений они пытались осмыслить его слова, затем посыпался град вопросов. И обращены они были не только к Маркусу: люди спорили, разделившись на группы, кричали друг на друга. Маркус молча стоял, скрестив руки на груди, и ждал, пока они не накричатся вдоволь.
«Ну что ж, стратегия неплохая…»
— А какого черта теперь с нами будет?
— Это вторжение?
— Сколько вас? Ну, говорите, сколько? Это же всего лишь остров.
— Вы, сволочи бездушные, — вы что, не слышали, что сказал этот парень? Они — это все, кто остался.
— Они устроят здесь заваруху с бродягами, а нам достанется ни за что ни про что.
— Когда КОГ нас бросила, мы выживали сами по себе — а где вы, мать вашу, были, когда вы были нам нужны?
— Это же наши, опомнись. Им больше некуда идти.
— У нас нет места. Почему это мы должны их сюда пускать?
— Потому что мы тоже КОГ, идиот, ты что, забыл? Зачем нам флаг, как ты думаешь? Зачем мы вообще здесь, по-твоему?
— Да мне плевать, они не могут так просто взять и прийти…
Внезапно раздался грохот, и Аня вздрогнула. Она подумала, что это Маркус ударил кулаком по стене или, может быть, Гавриэль. Но это был Дом — он пинком перевернул стул.
Сделав три шага, он спустился к толпе и схватил за шиворот парня, кричавшего громче всех; второй рукой он шарил под броней. Он вытащил что-то — свои фотографии. Он столько лет, столько раз извлекал их на свет божий, что это получалось у него быстро, словно карточный трюк. Он ткнул их прямо в лицо человеку.
— Видишь это? — рявкнул Дом. По щекам у него бежали слезы. — Это моя жена. Она мертва. — Он раскрыл карточки веером. — А это мои дети. Они тоже убиты. А это мои родители, и ее родители. Они все мертвы. — Он уронил фотографии, и они разлетелись по полу. — Ты думаешь, они все умерли ради того, чтобы ты мог хлопнуть чертовой дверью у нас перед носом и сказать мне, что у вас нет места для горстки выживших? А я тебе говорю: у вас есть место!