Остров выживших
Шрифт:
Однако сегодня ему трудно было принять устрашающий вид. Один из мальчишек, наблюдавших за работой Коула и Бэрда, увязался за ними и в конце концов догнал Аню. На вид ему было лет восемь. Он быстро оглядел Хоффмана и, видимо, решил, что Аня менее опасна.
— Мисс?
— Привет. Как тебя зовут? Я Аня.
— А я Джозеф. А ваша пушка работает?
— Работает.
— А как выглядят червяки?
— Ужасно. Но ты о них не думай.
— Это из-за них солдаты глядят на землю каждый раз, когда большая волна ударяет о берег или когда
Аня не сразу поняла, о чем он говорит.
— Что значит — глядят на землю, Джозеф?
— Почему они не смотрят вверх?
Хоффман проворчал:
— По-моему, пацан хочет сказать, что, услышав неожиданный шум, солдаты автоматически смотрят вниз. Черви. — Он погладил ребенка по голове. — Ты бы посмотрел наверх, чтобы узнать, в чем дело, так?
— Да. — Теперь Джозеф, завороженный Хоффманом, забыл Аню. — Это потому, что червяки живут под землей?
— Верно, сынок. Они жили в туннелях и прорывали себе ходы на поверхность. Мы никогда не знали заранее, где и когда они выползут из-под земли и бросятся на нас.
Джозеф явно был поражен. Это походило на картину из детского кошмара.
— И они убивали людей?
— Многие миллионы людей.
— Больше, чем «Молот Зари»?
Хоффман сбился с шага и сглотнул ком в горле.
— Да. Больше.
— Ух ты! — воскликнул Джозеф и бросился обратно, к Коулу и Бэрду.
— Ну вот, теперь мальчишка несколько недель не будет спать по ночам, — заметила Аня.
Хоффман покачал головой:
— Мне кажется, он понял, что к чему, гораздо быстрее, чем некоторые взрослые. Дети живее представляют себе чудовищ. — Он передернул плечами, словно стараясь стряхнуть неприятное воспоминание. Наверняка так оно и было, однако список таких воспоминаний у него был очень длинным, и Ане каждый раз приходилось гадать, что же именно не дает ему покоя. — Сейчас, когда здесь установлено военное положение, мы можем реквизировать нужные нам припасы, но вы наверняка скажете мне, что это вызовет неприязнь наших новых друзей. Так что, черт возьми, мы можем им предложить взамен, чтобы казаться воспитанными людьми?
— Топливо, — ответила Аня. — Они используют здесь все что придется — от ветряных мельниц до печей с дровами и растительного масла. Отремонтируйте наземные линии связи. Отправьте солдат расчищать поля. Дайте им телевидение в нескольких ключевых пунктах. И прочее в таком духе.
— Телевидение?
— Это несложно. Просто скажите Бэрду, что, по вашему мнению, он не в состоянии воспользоваться мониторами с кораблей и сделать из них систему кабельного телевидения, а потом отойдите и посмотрите. Кстати, при этом найдется работа для бывших журналистов.
— Да, мы действительно разрушаем их островную идиллию, а?
— С помощью сотрудничества легче достичь благих целей, чем с помощью насилия.
Ане не нравилось то, что многие жители Пелруана видели в КОГ оккупационную армию, захватчиков. Она не считала ни себя, ни своих товарищей захватчиками.
«Лагерь беженцев, которые до сих пор не могут поверить в то, что они доживут до завтра, люди, страдающие от шока, голода, лишений, гибели близких, — и крошечный городок, где никогда не видели Саранчу. Да, нам предстоит преодолеть огромную пропасть».
Хоффман уселся на невысокую каменную стену, ограждавшую набережную, и принялся смотреть на Коула и Бэрда, которые пилили доски. В воздухе плыли запахи смолы, моря и готовящейся пищи.
— Чертовски приятное местечко, как вы и говорили, — рассеянно заметил полковник. — Наш новый город тоже будет чертовски приятным. Прескотт только и говорит о Нью-Хасинто.
— Когда вы возвращаетесь на базу, сэр?
— После того, как увижусь с Матаки, — ответил он. — Я могу подождать. Можно одолжить у вас «Лансер», лейтенант?
Он протянул руку за ее винтовкой, затем завел бензопилу и отправился помогать своим солдатам пилить доски.
Если бы она не знала, как он разъярен из-за Берни, она могла бы поклясться, что напряжение наконец-то отпустило его.
Ферма Меррис, южный Вектес, в тот же день
— Просто не остается ничего другого, кроме как стрелять, когда они жгут посевы или убивают скотину, — рассказывал фермер. — Это же чертовы вредители! А ты тоже родилась на ферме? Ты говоришь как островитяне.
Берни кивнула:
— Я с Галанги. Там разводили скот. Я выросла на хуторе, среди коров.
— Скажи «задница».
— За-адница.
Он расхохотался:
— Да, акцент у тебя островной.
Его звали Джонти, и под мышкой он носил старой конструкции дробовик. По пятам за ним следовали три черных пса со злобными, недоверчивыми глазками.
— А ты? — спросил он Маркуса.
— Он горожанин. — Берни, глядя, как Маркус едва заметно поворачивает голову, поняла, что боковым зрением он следит за псами, избегая смотреть им в глаза. — Огромный сад. Больше ничего.
Один пес осторожно приблизился к Берни и обнюхал подкладку из кошачьего меха, видневшуюся из-под шнурков ее ботинок. Берни присела и протянула ему одетую в перчатку руку, сжав пальцы в кулак. Пес помотал хвостом, явно удовлетворенный ее правильным отношением к животным.
— Похоже, он хочет вместе с тобой поохотиться на кошек, — предположил Маркус.
— Нет, он у нас любитель бродяг. — Джонти щелкнул пальцами, и пес вернулся к его ноге. — Они у меня одну собаку убили, сволочи. Именно после этого я перестал стрелять дробью. Теперь-то они знают, что почем. Если я застаю их на своей земле, то стреляю не по ногам. У них был выбор — они могли вести себя нормально, как люди из города, но не стали, поэтому я обхожусь с ними как со всеми остальными хищниками.