Остров

Кокоулин Андрей Алексеевич

– Веришь, не помню.

– Не знаю, я была хорошей девочкой, – возразила мать.

Отец вздохнул.

– С девочками все совсем по другому, – словно делясь тайной, сказал он. – Ну, что, семья, пора и честь знать?

Мама выбралась первой, помолодевшая, светящаяся. Отец, какой-то совсем другой, чем раньше, шагнул следующим, подал руку.

– Ну, как тебе остров?

Игорь сел на стул. Тепло отпускало. Ощущения, мысли, эмоции – все медленно гасло, укладывалось на дно души.

– Не знаю. Как-то перекрутило всего, как космонавта

на центрифуге. Круто.

Мама рассмеялась.

– Что? – спросил Игорь.

Отец хлопнул его по плечу.

– Физиономия у тебя, брат, говорит сама за себя.

– Серьезно?

Игорь встал. Отец, конечно, подтрунивал, но, на самом деле, было действительно любопытно, что там у него стряслось с лицом. Не разорвало же. Он вышел из кухни, скользнул в ванную. Из зеркала на него внимательно посмотрело чужое отражение. Открыло, закрыло рот, повернулось в профиль, вытянуло губы. Двойник был похож и не похож одновременно. Тот же нос, тот же подбородок, те же уши и космы. Даже глаза те же. Но все вместе детали складывались в незнакомую картину.

Игорю из зеркала не коверкала нутро недоступность дорогих шмоток и автомобилей, не грызло желание быстрых денег, не хотелось повеситься или накричать на отца и мать из-за того, что они не могут дать ему все и сразу.

Странный, спокойный парень с гаснущим огоньком в глазах.

– Пап, пап!

Он рванул обратно в кухню.

– Это кончается!

– Есть такое, – кивнул отец. – Сначала эффект держится недолго, но чем чаще ты находишься на острове, тем, похоже, он дольше работает по времени. Доказано опытным путем.

– А можно еще?

– Вставай, вставай, – улыбнулась мама.

Игорь забрался за холодильник. Ему сделалось смешно, что буквально полчаса назад его, наверное, в нишу не затащили бы и волоком. Спасите! Помогите! Родители что-то курят! Он замер. Остров не работал. Игорь проверил, стоит ли в границах, и снова закрыл глаза.

– Пап.

– Что? – обернулся отец.

Он протирал стол. Мама ушла в комнату. Оттуда слышалось, как она негромко напевает про старый клен.

– Не работает, – сказал Игорь.

– Прости, забыл сказать. На остров нужно настроиться. Он вроде как должен тебя признать. Понимаю, что мистика, но вот так.

– И что нужно сделать?

Отец почесал висок тыльной стороной ладони.

– Не знаю. Попросить его. Открыться ему. Иначе мне или маме придется все время держать тебя за руку. Так что ты постарайся.

– Хорошо.

Игорь выпрямился, вытянул руки по швам. Скажете, как на торжественной линейке? Ну, пусть так. Он еще застал Советский Союз и был октябренком. Под веками плавало пятно светлого окна.

Я здесь, остров, – сказал Игорь. Я тоже хочу… Он мотнул головой, подумав, что это не правильно. Сразу «я хочу». Будь он островом, нефигово удивился бы, что это за хрен с горы встал и желания ему загадывает. Давай-давай, еще ножкой притопни. Хочу, как у Пушкина, быть владычицей морскою…

Игорь вдохнул и выдохнул. Прости, я это… Он сжал челюсти.

Я дурак. Молодой дурак. Перед тобой это не зазорно… Просто помоги мне.

Он сжал пальцы в кулаки. Где-то внутри, под ребрами, возникло напряжение. Сердце кольнуло, оно словно раздулось, уперлось в грудную клетку. Мгновение – и распадется, лопнет. Уши заложило, как в самолете. Игорь до боли закусил верхнюю губу. Слушай, остров, слушай, – торопливо подумал он, я хочу научиться быть лучше. На самом деле! Я не вру. Даже если это будет очень сложно. Конечно, это опять «я хочу», но, пожа…

Мысль так и не удалось закончить. Тепло, хлынувшее в него, через него, вымыло ее без остатка. Вымыло все. Осталось только ощущение огромного, прозрачного счастья. Глубокого, как небо. Оно затаилось в нем, но, как чувствовал Игорь, его можно было в любой момент испытать заново. Закрой глаза, сосредоточься – и оно здесь, с тобой. Счастье.

На фоне этого меркли и кроссовки, и выкуренная сигарета с марихуаной. Обиды, мечты о миллионе долларов, яхте, белом «мерсе», злость, неуверенность в себе, стремление быть как все, прыщи, стеснение, острое, безответное чувство первой почти взрослой любви. Все это казалось таким мелким, пустым, далеким.

А еще обнаружилось, что счастье легко раскладывается на составляющие. Мама. Папа. Школа. Дыхание. Свет. Шаг. Жизнь. Дед первый и дед второй. Бабушка. Воробей. Смех. Дождь. Прогретый асфальт. Дома.

– Ох…

Игорь шагнул из ниши, склонился над столом.

– Это как зарядка для батареек, да? – сказал отец.

– Круче.

– И что это по-твоему?

– Машина счастья, – сказал Игорь.

– Как версия – имеет право на жизнь, – улыбнулся отец.

Игорь обнял его.

– Пап…

– Ты чего?

– Спасибо.

– Принято.

– А это… – Игорь смутился. – Ну, это нормально – подзаряжаться? Чуть что – сразу за холодильник?

– Не совсем, конечно. Но если не можешь справиться с тем, что происходит вокруг и в тебе, в частности, то лучше, я думаю, не усугублять.

– Не, я в том смысле, что это же как наркотик. Привык и уже трудно отказаться.

Отец кивнул.

– Интересный момент. Только тут важно что: становимся мы лучше или хуже после того, как постоим на острове? Ты стал хуже или лучше? Я стал хуже или лучше? Вот и ответ. И еще: со временем необходимость в его частом использовании, похоже, отпадает. Не находишь, что получается совсем не наркотик, а наркотик наоборот?

– Ну, если так…

– Технология, правда, еще не прошла апробацию. Ей всего день. Но ты, знаешь, просто замечай, когда в тебе происходит переключение с островного, скажем так, мировосприятия на прежнее. Если чувствуешь, что не можешь справиться с этим сам, то добро пожаловать к нам с мамой за «ЗиЛ».

Игорь фыркнул.

– Ладно, я понял.

– Теперь можешь идти гулять, как хотел, – сказал отец. – Только, я думаю, рассказывать об острове никому не стоит. Пока.

– Само собой. Ну, я это…