Остров
Шрифт:
— Осел!
Замечание адресовалось лодочнику, и тот виновато понурился.
— Ну и черт с ним! — решил серый — Я доложу. Его возьмет служба наблюдения порта, а ты можешь идти. И чтоб не попадался ему на глаза на обратном пути!
Лодочник поспешил выскользнуть из будки. Дождавшись, пока его шаги не затихнут в отдалении, серый поднял со стола аляповатую вазу и пробубнил в ее нутро:
— Четвертый! Докладывает два дробь четырнадцать семь. Объект движется по направлению из порта к восточной сторожевой башне.
Ваза глухо
— Четвертый понял. Снимайте наблюдение. Жду доклад. Серый поставил вазу на стол и удовлетворенно вздохнул. Работа была выполнена отлично.
Эмансер, не подозревающий, что является предметом столь оживленных переговоров, миновал последний мол и ступил на вымощенную плитами лестницу, ведущую в обход сторожевой башни за пределы порта. Взобравшись по ней на вершину холма, он сделал глубокий, успокаивающий бьющееся сердце вдох и осмотрелся. Перед ним расстилалась великолепная панорама Города Солнца: заключенный в кольца каналов огромный Дворец, желтые сетки пригородных полей, а прямо под ногами — огромный порт, наполненный медью боевых галер.
«Ну что ж, Город, пришло время расстаться с тобой» — усмехнувшись, подумал Эмансер. Он не решил еще, вернется ли назад или будет искать убежища где-то вне Города, чтобы потом бежать на первом попавшемся корабле. По правде говоря, жилось ему здесь не так уж плохо, но он был человек и имел право на свободу. Он хотел доказать свое право.
Решив это, Эмансер зашагал вниз, прочь от каналов и каменных стен — к редкой цепочке странных черных столбов, служивших, как он решил, границей Города. Еще несколько шагов — и он будет на свободе, хочет этого или не хочет человек в черном плаще. Плевал он на его угрозы!
Вдруг в голове Эмансера возник сильный вой. Начавшись с высоких, словно свист урагана, тонов, вой постепенно понизил тембр, пока не стал подобен страшному подземному гулу. Потом что-то щелкнуло и послышался механический голос, незнакомый Эмансеру, но шедший откуда-то из глубин его мозга,
— М-11. Две недели. Категория первая.
После этого раздался новый щелчок, и голос приобрел нормальный человеческий тембр.
— Кемтянин Эмансер, — сказал он на родном беглецу языке, — немедленно вернись назад в пределы Города. Ты пересекаешь запретную зону, подвергая свою жизнь смертельной опасности.
— Сволочи, — удивленно поделился сам с собой Эмансер. Он был несказанно разозлен и, не колеблясь, двинулся за черные столбы.
Визг усилился, голос приобрел ироничные нотки.
— Давай-давай! Сначала будет больно… Больно?
Не успел Эмансер ответить этому наглому голосу, как в мозгу его вспыхнула ослепляющая боль, словно кто-то залез раскаленными щипцами в его темя и рвал протестующую, корчащуюся от боли, плоть. Взвыв, кемтянин рухнул на землю.
— Больно, — довольным тоном констатировал голос. — Тебя же предупреждали… Дальше будет еще больнее. А через двадцать шагов — смерть! Твои мозги спекутся, словно творожная лепешка!
Стиснув
— Не дергайся — посоветовал голос — Эта симпатичная штука называется нейроошейник. Лучше всякой тюрьмы, не правда ли? Довольно дорогое и сложное устройство. Мы обычно используем его с объектами высшего уровня. Устал? Я могу чуть убавить напряжение — Беглец почувствовал, как боль стала глуше — Возвращайся!
Возвращаться? Ну нет! Эмансер с трудом поднялся на ноги и, спотыкаясь, двинулся дальше — к свободе, к морю.
— Глупец! — развеселился голос, и боль вспыхнула снова, заставив кемтянина рухнуть на колени — Ты проиграл. Смирись и возвращайся!
Но оглушаемый дикими вспышками боли Эмансер упрямо полз вперед. Вскоре отказали ноги, он рухнул на бок, и толкая руками раскаленную землю, заставил тело катиться по ней. Словно безжизненное бревно. Но вперед!
Голос занервничал.
— Идиот, ты погубишь себя! — Затем он начал кому-то жаловаться:
— Объект ползет за пределы запретки. Еще два пункта — и произойдет поражение мозга!
— Болван! — Это кричал уже кто-то другой — Отключи сознание и немедленно вытащи его за пределы нейрозоны!
Что было дальше, кемтянин не помнил. Он потерял сознание.
Очнулся Эмансер в каком-то сумрачном помещении. Болела голова, порождая неясные воспоминания. Чьи-то сильные руки приподняли голову кемтянина и поднесли к губам кружку с теплой солоноватой жидкостью. «Кровь!» — мелькнуло в голове у Эмансера, и он с отвращением сплюнул.
— Вода немного солоноватая, но у нас нет другой — сказал, извиняясь, человек, придерживавший голову Эмансера. Пелена одури спала, в мозгу немного прояснилось. Опершись руками о жесткое, застеленное тощеньким одеялом ложе, он привстал и огляделся. Низкий сводчатый потолок, серые массивные стены, полное отсутствие мебели. Тюрьма? Но люди, что стояли рядом, не походили на тюремщиков.
Словно догадавшись о его мыслях, один из незнакомцев сказал:
— Мы солдаты портовой охраны. Меня зовут Клеоден, а его — говоривший указал на своего товарища — Гесип.
Эмансер разлепил губы.
— Почему я здесь? Что со мной случилось?
— Мы нашли тебя около башни. Ты был без сознания.
— Я не помню, что со мной произошло — Эмансер обхватил голову руками, словно пытаясь вернуть воспоминания.
Солдаты переглянулись.
Клеоден упрямо повторил:
— Ты лежал около башни.
Его товарищ поспешно добавил:
— Такое случается. Правда, нечасто. Но мы подобное уже видели.
— Что подобное?
Гесип замялся, Клеоден поспешил выручить его:
— Когда люди теряют сознание от жары. Мы к этому привыкли, но в твоей стране жара, видно, редкость.
— В моей стране более жарко, чем здесь, — машинально возразил Эмансер. Слова воинов пахли ложью. Внезапно Эмансер вспомнил:
— Со мной кто-нибудь был?