Остров
Шрифт:
Забыв об осторожности, Русий бросился к отверстию, просунул в него голову и едва не распрощался с жизнью. Импульс, выпущенный ЭТИМ — фигурой в синем плаще — оплавил камень над торчащей из стены головой атланта.
Спустя мгновение Русий был уже снаружи и гнался за стрелявшим в него ЭТИМ. ЭТО бежал-бежала-бежало по направлению к сектору «А». Русий бросился вдогонку. Ой уже миновал лестничный пролет, когда наверху послышались звуки выстрелов и приглушенный крик. Затем все стихло. В тишине, нарушаемой лишь шагами и дыханием атланта, отчетливо щелкнул замок двери, преграждающей
Еще несколько шагов — и Русий стоял на площадке перед сектором «А». Гвардейцы, охранявшие сектор, были убиты. Расплавленная медь щитов и мечей свидетельствовала о том, что гиганты пытались сопротивляться. Но безуспешно, убийца расправился с невольными свидетелями.
Русий набрал код и распахнул дверь. Тишина. Тишина и безмолвие. Труп тарала у самого входа. Длинный коридор — копия перехода «Марса» — был пуст, если не считать скомканного плаща, небрежно брошенного на пол. ЭТО рассталось с единственной уликой, способной выдать.
Русий осмотрел плащ. Типичный, предназначенный для чиновников порта. Швырнул его на пол, прямо под ноги подбежавшей Ариадне. Затем он начал стучаться в каюты. В секторе оказались Бульвий, Этна и Леда. Четвертым открыл заспанный Крим.
Глава десятая
Рыжебородый Титан проснулся от неясного шороха. Перед кроватью, на которой спали он и Слета, стоял вооруженный мечом человек. Проколотые ноздри незваного гостя свидетельствовали, что он — кечуанин, шрамы, иссекшие лицо, что он — храбрый воин.
— Не кричи, — сказал он на ломаном уру, — я не сделаю тебе ничего дурного.
— Я знаю, — негромко, чтобы не разбудить Слету, сказал Инкий, — иначе зачем бы ты стал дожидаться моего пробуждения.
Незнакомец улыбнулся, пронизав полумрак ослепительно белыми зубами.
— Ты прав. Я здесь уже довольно долго и мог без труда убить тебя.
— Так что же тебе нужно?
— Ты пригрел на груди змею. В твоем доме предатель, яд которого страшнее яда змеи.
— Тот, что провел твой отряд в Город?
— Откуда ты знаешь? — удивился кечуанин.
— Догадался. Почему ты решил предать его? Из-за того, что он позже сражался на нашей стороне?
— Так ты знаешь и это? Ты знаешь, кто он?
— Конечно. Я догадывался об этом ранее, был почти уверен минуту назад, а теперь могу без колебаний назвать тебе его имя. Но я хочу знать, почему ты решил предать его?
— Хм… — Собеседник небрежно бросил меч на постель — Вы, боги Солнца — страшные люди. Страшные люди! Мир, который вы строите, жесток и ужасен. Это мир оборотней и вампиров. Мне стоило бы убить тебя и жреца Солнца, потому что в ваших руках знание и великая сила, потому что вы пришельцы из другого мира.
— Вот как! — засмеялся Инкий. — А почему бы тебе просто не вообразить, что мы боги?
— Боги этого мира не обладают такой силой, — убежденно произнес кечуанин. — Боги этого мира не обладают таким знанием. Вы посланцы иного мира, выдающие себя за богов.
— Что ж, допустим, ты прав. Но почему же тогда ты отказываешься от возможности убить злого бога ради смерти какого-то
— Я должен был бы убить вас всех, но это выше моих сил. Я убью самого страшного. Ибо он рожден этой землей. Он плоть этой земли. Он знает ее слабости и достоинства. Он страшен, когда рвется к власти, он будет ужасен, когда достигнет ее. Он понимает душу земли, вам же не суждено понять ее. Вы мыслите другими категориями. Вы подобны корню в мясной похлебке, положенному туда для вкуса; корню, без которого вполне можно обойтись. А он-соль, без которой мясо будет несъедобно. Он предал вас, он предал многих и предаст еще больше. Его манит власть. Она для него — все, а для вас она лишь орудие для достижения чего-то иного, что в ваших глазах имеет высшую ценность. Я не прав, Рыжебородый?
— Ты прав, кечуанин. Он предал тебя?
— Да. Он поднял тревогу раньше, чем это следовало, и мы не успели захватить Дворец. Он играл на две руки, не рискуя проиграть. Он рисковал лишь одним — своею жизнью, но что такое жизнь для подобного честолюбца? Зато, уцелев, он выигрывал в любом случае: в случае нашей победы он получил бы большую награду и власть над покоренным городом, если побеждали вы, высокое положение при Дворце. Так и вышло. Инкий потрогал пальцем холодное лезвие лежащего в его ногах меча и спросил: — Что ты думаешь делать потом?
— Что значит «потом»?
— Ну, например, завтра?
— Я буду долбить камень для постройки дороги, а потом уйду в сельву.
— Ты не боишься сельвы?
Кечуанин сверкнул зубами.
— Глупый вопрос! Она мой дом.
— Как я смогу найти тебя?
— Меня не нужно искать. Когда придет время, мой меч сам найдет тебя.
— Ты наивен, — скривил губы Инкий.
— Я мудр, — последовал мгновенный ответ.
Заворочалась Слета. Легкое покрывало сползло с нее, бесстыдно обнажив тронутые легким загаром ноги. Инкий протянул руку и прикрыл наготу любимой. Когда он поднял глаза, таинственного визитера уже не было.
Оба воина, охранявшие покои, были найдены утром с переломанными шеями.
Кап! — Чуть непрозрачная щелочная капля упала в пробирку с кислотным препаратом, понижая его агрессивность. Раствор помутнел и бурно вспенился, взметнулся вверх и облизал пластиковую пробку, инертную к любым агрессивным средам. Реакция заняла долю секунды, и вот уже о ней напоминают лишь ползущие по прозрачным стенкам белесоватые хлопья, да еще тепло, явственно исходящее от пробирки.
Сняв пробку, Ариадна набрала несколько капель жидкости в шприц. Черная крыса, до этого беззаботно щелкавшая зерна кукурузы, при приближении сверкающей иглы занервничала и попыталась увернуться, однако тесная клетка не располагала к подобным маневрам. Загнав мечущееся животное в угол, атлантка воткнула ему в ногу иглу шприца, тут же освободившегося от содержимого. Крыса пискнула и метнулась в другой угол клетки. Вскоре, убедившись, что опасность миновала, животное продолжило прерванную трапезу, хрустко разгрызая кукурузные зерна.