Островитяния. Том второй
Шрифт:
Но стоило нам подойти поближе к берегу, как она вырвала руку, стремглав добежала до него и вскарабкалась наверх, где могла чувствовать себя спокойно.
— Наконец-то! — воскликнула она.
— Но это совершенно безопасно.
— Да, конечно, мудрый Джонланг, но мне никак не справиться со своими чувствами.
— Вы не сердитесь на меня, Наттана?
— Отчего мне сердиться на вас? Просто не надо было идти.
Она повернулась и, на ходу передергивая плечами и смеясь, пошла вдоль дороги к мельнице.
Внутри прохладно пахло опилками и свежераспиленным деревом.
— Сыро! — сказала Наттана, зябко поеживаясь и плотнее запахиваясь в плащ.
— Потерпите немного, Наттана.
Я положил в очаг дров и, встав на колени, насыпал стружек поверх холодного мягкого пепла, а на них уложил горбыль.
Высеченная кремнем искра коснулась фитиля моей зажигалки, и желтый язычок пламени возник на нем словно из ниоткуда. Я поднес его в волокнистой стружке.
— Никак не могу представить, что Некка выйдет замуж и уедет в другие края, — послышался сзади голос Наттаны.
— Вы будете по ней скучать?
— Ах, я все время буду чувствовать, что ее нет рядом. Останемся только мы с Эттерой. Некка старше и всегда держала свои мысли при себе, поэтому мы не были очень близки, но скучать я все равно буду.
Пламя понемногу охватывало стружки.
— Скажите, Наттана, ваша сестра действительно хочет выйти замуж за Дорна? Пожалуй, загорится, — добавил я, видя, что девушка медлит с ответом. Разгорающийся огонь привораживал взгляд.
Подойдя ближе — сейчас она, естественно, была выше меня, — Наттана сказала:
— Некке пора замуж. Она сама этого хочет. Она понимает замужнюю жизнь… Женщины могут, Джонланг… И она видит, что лучшего спутника, чем ваш друг Дорн, ей не найти. Но этого мало.
Пламя лизало концы горбыля.
— Что делать женщине на месте Некки? — задумчиво сказала Наттана. — Она знает, что создана для замужней жизни — для семейных забот, для того, чтобы рожать детей. И вот появляется мужчина, который страстно желает ее. Неужели она должна сказать ему «нет», потому что душа ее ранена?
— Я не знал этого.
— Она очень хотела другого, Джонланг. Ей хотелось быть женой Тора, королевой. И она часто печалится, думая, что сделала что-то не так, что все могло обернуться иначе.
— Но разве она не хочет замуж за Дорна?
— Конечно хочет, но чувства ее так перепутались, что она не может выбрать что-то одно, не пожалев о другом.
— Вам кажется, она ведет себя нечестно?
— Он все знает. Она никогда его не обманывала.
Огонь все больше охватывал горбыли; темно-бурый дым вился над корой, и в воздухе пронзительно и сладко, как елеем, запахло горящей смолой.
По-прежнему стоя на коленях перед очагом, я взглянул на Наттану. Она стояла скинув капюшон, расстегнув плащ и опершись руками о бедра. Взгляд ее на мгновение задержался на мне, губы тронула улыбка, вызванная уже не мыслями о Дорне и Некке, — дружелюбная, робкая, доверительная.
Жар от огня стал нестерпимым. Я встал и, отступив, глядел на широкие зубцы полосой протянувшегося ярко-красного пламени…
— Когда у них назначена свадьба? — спросил я.
— Думаю, Некка будет готова, как только он ее позовет. Мы с Дорном будем на Верхней послезавтра. Возможно, они
— А кто будет сочетать их браком?
— Кто? Они сами… Я не понимаю.
— У меня дома люди, которые хотят пожениться, отправляются к некоему третьему лицу, облеченному властью закона, и этот человек объявляет их мужем и женой. Пока они не сделают этого, они не могут считаться супругами.
— Но при чем же здесь закон?
— Без него, — отвечал я, — брак кажется мне чем-то очень несерьезным. И если у вас государство остается в стороне, как может человек подтвердить, что он действительно женат или замужем?
— Обычно они объявляют о своем намерении перед другими. Так же поступят Дорн с Неккой. Человек действительно хочет, чтобы другие знали. А потом она вступит в его жизнь, разделив с ним его алию,это и будет подтверждением.
— Ну а допустим, мужчина приведет в дом еще одну женщину.
— После того, как он уже женился? Он все равно останется мужем первой.
Наттана тяжело вздохнула:
— Вы называете такие странные случаи! Попробую вспомнить, что вы мне рассказывали о жизни у вас. Настоящего дома у вас нет, значит, я думаю, он может поселить одну женщину в одном месте, а другую — в другом. Но у нас это невозможно, неужели вам не ясно? Женщина всегда знает, кто живет в доме мужа. Если там уже есть женщина, она бы поняла, что не может выйти за него замуж. У вас в стране все так запутанно и сложно. — Она приложила ладони к щекам. — И все такое другое, ах, такое другое.
Отчаяние Наттаны придало разговору неожиданную напряженность.
— Вы имеете в виду различия между нами или между нашими странами?
— И то и другое… Вы называете наши браки несерьезными. А ваши, по-моему, и того хуже. У вас нет для них прочной основы, вот вы и придумываете законы и всякую всячину, чтобы только сделать их такими, какими они быть у вас не могут.
Вы, иностранцы, вроде моего отца, который вбил себе в голову, будто привязанность к одному человеку есть главное в браке. И вам не обойтись без подобной идеи, ведь лишь она придает хоть какую-то ценность вашим бракам, особенно в самом начале. Но у нас есть и другие люди, которые, в отличие моего отца, знают, что не способны на такую привязанность и самоограничение, которые понимают нужды своей половины, и они не станут упрекать своего супруга или супругу в том, что не угрожает разрушить соединяющее их чувство алии.
— У нас брачные узы — прочные узы…
— У нас тоже! — крикнула Наттана. — Мужчина и женщина у нас трудятся над одним хозяйством. У вас они работают порознь либо работает только мужчина. Наши браки дают нам ощутить всю полноту жизни. Для нас это самая совершенная, самая интересная жизнь. И каждый знает это с детства. Мы видим примеры тому повсюду. Наши браки — не случайные связи. Это не апия,которой хотят придать вид аниис помощью правил и законов. Наши браки оделяют супругов двумя самыми сильными чувствами — аниейи алией,дают им возможность трудиться вместе.