Вхожу за порог, и пахнет, ей-ей,Тихой деревенской родиной моей…Корова – не корова (знаток уж, вроде, я),В глазах огромная тоска по родине.Рядом дедуля в платочек сморкается:– Ишь, родимая, как старается;Вымя-то, вымя, глянь, как разбухло,Наверное, кормят не клевером – булкой,А были б луга, да солнце в поле,Она б молока давала поболе.Такую б коровку в деревню, во двор мне,Внучатки бы, точно, росли проворнее…Рядом переросток, каких много ныне,В штанах-обносках, в бороде, как в тине,На прясла свесился: – Корова-то немецкая…Дедуля аж взвизгнул: – Нет, советская!Всё здесь расейское, всё здесь наше,И
корова зовется – читай! – Клаша…
3. Девушка
На лбу крапина, губы сочные,В глазах спрятана нега восточная.Такую красоту редко видим мы;Индия…Подхожу: – Здравствуйте!Предлагаю: – Властвуйте!Поведу по выставке, коль вы согласны,Расскажу о родине моей, прекрасной.По-индийски отвечает, по-русски хохочет,Всё ясно:Не хочет!Спрашиваю: – Как пончики?Говорит: – Нравятся.– ВДНХ?– Нравится!– Жизнь?– Нравится!Совсем красавица!
4. В павильоне «КОСМОС»
Здесь вся история, все пути решений —От первых попыток до последних свершений.Стоят расчехленные, в металле, творения,Как мысли обнаженные человеческого гения…Группа за группой идут экскурсанты —Живые потомки той самой… Антанты!Трогают руками, цокают языками,Аппаратами щелкают, качают челкамиИ переговариваются. Очень тихо…То-то же!
1975 г. Ж-л «Н. Современник» № 2 за 1977 г.
«За окном троллейбус ухал…»
За окном троллейбус ухал.Был редактор сед и хил.Он стихи мои понюхал,А потом… на зуб… решил!Прикусил и покривился,И сказал:«У вас стихиС горьким привкусом ольхи…»Я не умер, я не запил,Я подумал: Боже мой,Как же так, ведь я их стряпалИз своей муки ржаной!Сам запаривал болтушку,Сам ольховой колотушкой…Стоп!Так вот ольха откуда!Ну и нюх,Не нюх, а чудо!С той поры в бадью с мукойЛезу собственной рукой…Сам болтаю, сам взбиваю,Сам порой не понимаю:Как, откуда всё взялось,Ладно почему склалось.
Из юности
Свинцом в полете скомканная птицаЕще жива. Шуршит сухой тростник…И умер я. И я опять возник.Не человек. Чудовище. Убийца…Туда смотрю, где раненая птицаСебя поднять пытается крылом…Лучи зари глаза мои слепили,И голосил кулик: «У-би…у-би-ли!..»И граяли вороны над селом.
«Скучно мне среди друзей…»
Скучно мне среди друзей.Я боюсь своей свободы.С каждым годом мне милейНочи с дикой непогодой.Стану ночью у окна.Рядом станет тишина.Тихо будет и темно,Будет дождь стучать в окно.С подоконника – ручей.По стеклу воды движенье.Дождь ничей. И я ничей.Но спасительно вращеньеЭтой крохотной земли,От восхода до закатаВечно мчащейся куда-тоВ клубах света и пыли…
«Я жил в краю степных озер…»
Я жил в краю степных озер,Пахал, водил коней в ночное…Я щедр. Скажи – я сердце вскроюИ положу на твой костер.И, вспыхнув песней недопетой,Восстану птицей из огня…Твой теплый смех,Твой взгляд согретыйНаградой будут для меня.
«Звезды в августе чище…»
Звезды
в августе чище.Небо в августе шире.В этом тихом жилище,В самодельной квартиреОставайся со мною,Дорогая Анюта.Как хочу я покоя,Как хочу я уюта…Здесь под осень, как толькоСтанет грустной дорога,Каждый вечер под окнаПодступает тревога.Здесь табунные травы,Здесь увидишь воочьюКак бесшумно в дубравыЗвезды падают ночью,Как потом наступаетНезаметное утро.Мне тебя не хватает,Анна-Аня-Анюта…
Неосторожность
Человек придумал порох.Посреди ущелий голыхОн в камнях свинец нашел,Тем свинцом запыжил ствол.Думал – это просто так!И прицелился чудакВ небо, в солнышко, в упор…И страдает до сих пор.
«Родиться. Осознать. Смеяться…»
Х.
Родиться. Осознать. Смеяться.И всех, и вся вокруг любить.Родных покинуть, потеряться,Возникнуть вновь и поделитьВесь мир на доброе и злое —В одних глазах увидеть свет,В других почувствовать такое,Чего ты раньше думал – нет.С пороком повести сраженье,Всю боль свою отдать перуИ в час хулы и униженьяОстаться преданным добру.Творить свое святое дело,Подняться на незримый трон,И в горький час в свое же телоС картечью разрядить патрон…И – неподвластным временам! —С портретов улыбаться нам.
Памятник
Облитые медью притихшие клены.Прохлада осенняя чистит кусты.В гранитной палатке с лицом опаленнымСолдат сапогом приминает цветы.Откуда он родом?Быть может, с Урала,А может быть житель Алтайских степей?..Как жил ты, солдат?Как однажды не сталоТебя, и в какой из бесчисленных дней?Молчит солдат. Молчит гранит.Не скажет – как, в какие дниЕго отметила беда.Не скажет мне.И никому. И ни за что. И никогда!…Хрустит огонь. Пылает даль…Солдат. Поваленный плетень.С холма к селенью – вражья сталь —В крестах паучьих набекрень.Протяжный вой и свист вразброс!Лежит солдат, к земле прирос.Земля за гарью не видна…И жизнь одна, и смерть одна!Он мнет ладонью ковыли,Он дышит запахом земли,Своей земли.В последний раз…– Не бойся! – Сердце бьет приказ.– Иди вперед, назад ни шагу…И он пошел в неравный бой,Прикрыт медалью «За отвагу»И красной маленькой звездой…Он шел, как вешний лед на запань,И видел он иную новь.И рухнул – головой на запад! —Примяв соломенную бровь.…Ты рухнул в пыль, а встал – на камень!Ты б жил сто лет, теперь – века!…………….Кладу цветы, а сам рукамиЕго касаюсь сапога.
«Из уральской нашей стали…»
Из уральской нашей стали,Мир доставивший земле,Танк стоит на пьедестале…Танк!.. с гвоздиками в стволе…Свесились гвоздики-ранки,Зелень шеек обнажив.Кто их памятнику-танкуВ ствол так смело положил?Чья – за труд – ему награда?И, с цветами, предо мнойВеличавая громадаОбретает смысл иной.Символ жизни обретает!И средь солнечного дняТанк гвоздиками стреляетВ изумленного меня.