Осуждённые грешники
Шрифт:
Я направляюсь к бару, кожа гудит от осознания происходящего, уши напряжены, чтобы уловить обрывки каждого разговора, мимо которого я прохожу. Рори Картер не может выйти замуж за Висконти. Не может быть, черт возьми. Ее будущий муж должен быть одним из их привилегированных сотрудников, может быть, менеджером в одном из клубов или ресторанов в Бухте или что-то в этом роде. Потому что, я была уверена, что она никогда не была одной из тех девочек из Дьявольской Ямы, тех, кто выгибает шею, когда по булыжной главной улицы проезжает
Я дохожу до бара и терпеливо жду, пока девушка за ним сообразит, как открыть бутылку шампанского. Я нервничаю, мой взгляд блуждает одновременно с настороженностью и интригой, и не только потому, что меня окружают люди, на руках которых больше крови, чем у всего населения тюрьмы штата Вашингтон вместе взятого. Нет, дело в том, что есть два Висконти, за которыми я внимательно слежу. С одним я познакомился только вчера вечером, а другого знаю уже много лет.
Как будто он чувствует, что я думаю о нем, глубокий, мягкий голос касается моей спины.
— Последний раз, когда я видел эту шубу, ты вытрясла из меня штуку баксов.
Я хватаюсь за край барной стойки, и мои веки смыкаются. Я не поворачиваюсь, пока. Отчасти потому, что эмоции, подкрадывающиеся к горлу, слишком сильны, чтобы их скрыть, а отчасти потому, что я не хочу сталкиваться с тем, как быстро летит время.
Нико Висконти никогда не был лжецом, но он лжет насчет этой шубы. Последний раз он видел её, когда высадил меня в два часа ночи на автобусной остановке в Бухте Дьявола, через несколько недель после моего восемнадцатилетия.
Вот в чем проблема с Побережьем. Мое прошлое прячется во всех его тенях, угрожая выскочить и задушить меня, когда я меньше всего этого ожидаю.
Тепло его тела обхватывает меня по кругу, останавливаясь рядом со мной. Я поворачиваю шею вправо и встречаю взгляд серых глаз, подчеркнутых ленивой улыбкой. Сердце разрывается на две части, и я снова отворачиваюсь, делая вид, что изучаю бутылки с виски, стоящие в баре.
— Давно не виделись, Малышка Пенн.
Его прозвище для меня зажгло спичку в темноте под моей грудной клеткой. Я ненавидела его в детстве. В нем чувствовалась снисходительность, усугубляемая тем, что он едва ли старше меня. Всего пара лет разницы в возрасте, но нам всегда было суждено жить в разных мирах.
Я знала Нико столько, сколько себя помню, но только понаслышке. Это был тихий паренек, который сидел в углу казино Visconti Grand с диетической колой и блокнотом. От мамы я узнала, что он был племянником Альберто Висконти, а его отец — владельцем компании по производству виски в Дьявольской Лощине.
Впервые мы заговорили в гардеробной. Мне было десять лет, я все еще привыкала к весу нового кулона с четырехлистным клевером на шее. Тогда я только начала обедать между вешалками с дорогими пальто, потому что
Нико примостился рядом со мной и несколько минут смотрел на мою разогретую лазанью. Затем он задал тихий вопрос.
— Почему ты стала брать с мужчин по доллару за то, что ты дуешь на их игральные кости?10
Я проглотила истинную причину и сказала ему то, во что мне отчаянно хотелось верить.
— Потому что мне везет.
Он взял в руки блокнот, который всегда был приклеен к его руке, и постучал по нему тонким пальцем.
— Глупые люди полагаются на случай, умные знают, что удачу можно оптимизировать с помощью мастерства.
А затем он открыл его и ввел меня в мир азартных адвантивных игр11.
— Это не мошенничество, — прошептал он. — Это использование статистической вероятности и расчетных наблюдений для того, чтобы изменить шансы на выигрыш в свою пользу, — он бросил взгляд в сторону двери, а затем наклонился чуть ближе. — Но все же ты должна пообещать, что никому не расскажешь.
Я никому не рассказала. В течение следующих четырех лет мы встречались в гардеробной три раза в неделю и практиковались в подсчете карт, сортировке по краям и отслеживании тасовки, и ни одна живая душа об этом не знала.
Наша привычная жизнь была прервана убийством моих родителей. Когда пыль улеглась и полиция отступила, мне стало не по себе от ночей, проведенных за разглядыванием потолков гостевых спален в приемных семьях, и я начала тайком ходить в казино. В первый же вечер Нико задал мне еще один простой вопрос.
— Ты хочешь поговорить об этом или хочешь отвлечься?
Я выбрала отвлечься, и тогда он научил меня обчищать карманы. Мы перешли к выходкам у бара и отвлекающим махинациям, и к тому времени, когда мне исполнилось восемнадцать, ученик превосходил мастера.
Я вдыхаю ледяной воздух и наконец нахожу в себе силы посмотреть на Нико как следует. Господи. Я знала, что он будет выглядеть по-другому, но не настолько. Его долговязое тело стало массивнее и крепче, превратившись во внушительный силуэт, а его детская ухмылка превратилась в красивую улыбку. Из чудака, помешанного на цифрах, он превратился в татуированный предупреждающий знак. Все, начиная с его огромного роста и заканчивая драконом, дышащим огнем на его шее, кричит об опасности.
Не три года в Стэнфорде сделали это с ним, это точно.
— Рада тебя видеть, Нико, — говорю я с небольшой улыбкой.
Он кивает, и мы в комфортной тишине ждем барменшу. Она поднимает глаза и роняет бутылку шампанского на стойку.
— Мне очень жаль, мистер Висконти. Что вам принести?
— Клуб Контрабандистов и водку с лимонадом, — он поворачивается ко мне, вскидывая брови. — Если только ты не стала более цивилизованной в наши дни? — я качаю головой, и он улыбается. — Тогда водку с лимонадом.