Освобождение Немезиды
Шрифт:
Первой победой стали точные науки. Ив-мааси — так звали меня в той прошлой жизни, в которой я повстречалась с Вильдером и погибла — прожила двадцать семь лет, закончила училище и стала неплохим работником. Знания по многим предметам, полученные в той жизни, не утратили актуальности и спустя семнадцать лет.
А вот с историей случился неприятный инцидент. Я нашла изображение тех самых кораблей, что промелькнули в вихре воспоминаний и, поддавшись нахлынувшим чувствам, стала вещать, не открывая учебник:
—
— Хватит этого бреда! — вдруг крикнул учитель. — Тиран Ретфари вошел в историю как самый жестокий завоеватель!
Тиран?! Как посмел этот блестящий лысиной жирный бездельник назвать так моего самоотверженного братишку?! Можно подумать, каждый трусливый торгаш способен управлять войском лучше Ретфари! Я вся закипела от желания хорошенько треснуть по лицу толстяка стулом, или лучше снести обрюзгшую голову одним ударом проверенной в бою остро заточенной лэкхаки…
Стоп! Братишка Ретфари?..
Наваждение окончательно разрушил голос директрисы, зашедшей зачем-то к нам в аудиторию. Ах да! Здесь ведь целых две нарушительницы распорядка, намеревающиеся досрочно упорхнуть из училища!
— Нечего так кричать на бедную девочку! Не портите нашему училищу репутацию! Ей наверняка попался старый учебник, только и всего!
Тоска сжала сердце, отодвинув в сторону намерение обезглавить ничего не подозревающего учителя. Причем это желание принадлежало конкретно мне, а не Эльвларду.
Но что происходит?! Я помнила, что написали про брата после его смерти в хрониках. Да, это происходило достаточно давно, чтобы какие-нибудь факты исказились, но все же, будучи Ив-мааси, я не встречала в учебниках упоминаний о Ретфари как о тиране! А с тех пор как в той жизни я читала что-то историческое, прошло всего-то лет двадцать шесть. Случайность, или кто-то переделывает историю? Но какой от этого толк спустя столетия?..
— Старый учебник? — наконец хрипло переспросила я.
— Ну конечно! — директриса очень обрадовалась, что я отмерла, и ласково защебетала: — Институт истории двенадцать лет назад доказал ошибочность многих источников! Нашел печальную правду об истории образования нашей страны! Ведь тогда история писалась под указкой властей, а кто захочет писать о себе только правду?
«Это сейчас история переписывается!» — чуть не вырвался наружу крик. Тут же вспыхнуло желание убить всех вокруг особо жестоким способом, и снова — именно мое.
Почудилось, или я, в самом деле, каким-то образом услышала смех Эльвларда?..
Сплетение наших разумов в самые неподходящие моменты добавляло безумия в и без того бредовую ситуацию.
— Нельт, ты не
И злобно зыркнула на застывшего учителя.
— Можете садиться, — очнулся он. — И я прошу прощения, непозволительно кричать на учеников из-за ошибок. Все же, впредь потрудитесь ознакомиться с рекомендованным училищем списком литературы, а не хватать все учебники подряд…
Дальше последовала монотонная, приличествующая случаю речь, главным образом о том, как важно быть внимательными — это очень пригодится в самостоятельной жизни. Директриса осталась довольной и покинула кабинет. Наблюдая, как она исчезает за дверью, я увидела свое отражение в застекленном стенде…
Лицо стало окаменевшей, чужой маской. Ни единая душа не знала, что творилось за ней, внутри, на самом деле. Когда я осознавала разницу между нами прежними и теперешними у меня кружилась голова, а сердце рвалось на части.
Остаток дня прошел как в тумане. Некоторые учителя шутили и недоумевали, для чего мне так быстро заканчивать обучение, и я отвечала, что очень хочу работать и приносить людям пользу.
Угу, хочу, чтобы вы все такие умерли.
Иногда, в минуты прояснения, я ужасалась тому, что лгу сама, но быстро успокаивалась и вновь впадала в спасительное забытье. Я не помнила слишком многого, и сейчас не самое подходящее время убиваться по всяким пустякам как какая-то сопливая девчонка.
Но помогли не эти размышления, а Ксаални — улучив момент, она незаметно сжала мою руку, пропустив сквозь меня небольшую «волну».
И вместо воспоминаний об отчаянном, не жалеющем себя брате, выбивающемся из сил ради тех, кто через века назовет его тираном, пришли другие — о соседнем мире, где выходя весной из спячки, рыбы линяли, оставляли пленку чешуи в низовьях еще скованных льдом волн. Я помнила, какие они на ощупь, помнила переливы праздничных нарядов из этой чешуи. Помнила, как странно и упоительно начинала пахнуть чешуя здесь, на Эльзиде. И как рассекали лед треугольным днищем легкие, быстрые лодки…
Сердце наполнилось запредельно-светлыми чувствами, а потом память рассеялась как дым, и нежность, любовь — все медленно превратилось в отраву. Только Ксаални могла помочь мне, но торопить ее с созданием сферы я себе запретила.
Глава 9.
Незыблемая сила
Глава 9. Незыблемая сила
Утро началось очень странно. Проснулась я от того, что цепочка амулета не давала дышать, врезалась в горло. Давление то исчезало, то возвращалось в самый неожиданный момент. О завтраке и вообще, о еде, не могло идти и речи. Дальше — хуже.